История первого дракона (СИ)

Песня кончилась. А я совершенно внезапно обнаружила себя сидящей на земле, обеими руками вцепившуюся в крепкую холодную руку Серого рыцаря, будто ребёнок в родительскую ладонь в поисках защиты.

Я встретила задумчивый взгляд не-живого воина, и он очень тихо проговорил со странной мягкой улыбкой, не вяжущейся с его потусторонней сущностью и обликом.

— Кому угодно, но не тебе, Сияющая, бояться вечности. Я поспешно отвернулась и спрятала ладони в карманы.

Отчего-то меня с головой поглотила волна настолько сильного смущения, будто под воздействием песни я воина по меньшей мере попыталась изнасиловать, а не просто схватила за руку. Так что мысли уточнить, что имелось в виду, у меня даже не возникло: спасибо хоть, отреагировал он спокойно, сделав вид, что ничего не случилось. Да на самом деле ничего и не случилось, просто я довольно мнительное существо.

— Ну, что я говорил? — прерывая всеобщее оцепенение, Зойр сел, с торжеством оглядывая пришибленных и ошарашенных слушателей. — Первый раз особенно пробирает. Михаэль — тот ещё талант.

Упомянутый талант сидел, потупившись, донельзя смущённый. Однако было видно, что ему приятно такое внимание.

— К чёрту драки! — воодушевлённо хлопнул себя ладонями по коленям Серж. — Михаэль, иди в барды! Нельзя такой талант в землю зарывать.

— Может быть, лет через пять, — улыбнулся герой вечера. — Если доживу.

— Умение отказать в мягкой форме — это тоже талант, — вскользь заметил Ганс с тонкой улыбкой.

— То есть, это меня вежливо послали, — вздохнул гаргулья с напускной печалью. — А вот мы сейчас спросим мнения прекрасной половины населения нашего мира. Вась! Вася, приём!

— А? — вскинулась я. — Кто, я?

— Ты что, спишь что ли? — опешил мой друг.

— Нет, я до сих пор под впечатлением, — огрызнулась я. — Что такое?

— Как ты думаешь, Михаэлю стоит бросить мордобой и начать карьеру барда?

— Я думаю, Михаэль сам разберётся с этим вопросом, — поморщилась я. — Ему лучше знать, что делать со своими стихами и песнями. Как говорится, жираф большой, ему видней.

— Это ты плохую цитату привела, — хихикнул крылатый. — Там, помнится, всё не слишком хорошо кончилось. А с какими стихами Михаэль должен разобраться?

— Со своими, — я вздохнула. — Не знаю, мне почему-то кажется, что наш воин должен писать стихи, причём неплохие.

— Ну… так, немного, — окончательно смутился Кромм под скрестившимися на нём взглядами. — Но читать не буду! — решительно тряхнул гривой парень. — Они слишком грустные. Вася, а кто такой этот Жираф, которого ты упомянула?

— Э-э-э… — синхронно протянули мы с Серёгой, задумчиво переглядываясь. Вот попали так попали.

— Это долгая история. В общем, если в двух словах, жил один гаргулья по имени Жираф, он влюбился в человеческую девушку. Все были против, но один старичок в человеческом поселении сказал, что Жираф большой, ему видней. Они поженились и ушли жить к эльфам, потому что их родня отказывалась признавать такой странный союз. А потом у них дочь замуж за эльфа вышла, а они оба расстроились, — стараясь не вдумываться в собственные слова и мысленно прося прощения у великого поэта, я, как могла, перевела события песни на понятный слушателям язык. Серж тихонько похрюкивал и всхлипывал, изо всех сил пытаясь не расхохотаться. — Это придуманная история, песня такая, вроде басни. Там ещё в конце мораль, что пусть Жираф и был не прав, но виноват на самом деле не он, а тот, кто крикнул из-за своего забора: «Жираф большой, ему видней»[2].

— Очень странная история, — прокомментировал наш командир с выражением растерянности на слегка перекошенном лице. Видимо, пытался представить получившегося на выходе мутанта. У меня это, к слову, в оригинальной версии тоже получалось с трудом.

— Нет, ну, если отвлечься от деталей, действительно забавная басня, — хмыкнул Зойр. — Про горячность, свойственную юности, и последствия пассивности старшего поколения. А вы эту песню целиком не помните?

— Нет, — почти в ужасе затрясла головой я. Песню-то я помнила неплохо, но петь… увольте. И дело даже не в том, что я ни играть, ни петь не умею. Просто это краткое содержание можно перевести, хоть и коряво, а пояснять слушателям каждое слово, начиная с названия несуществующего тут континента, очень не хотелось.

Видимо, друга посетили те же мысли, потому что он также отрицательно замотал головой, хотя как раз Серж-то на гитаре играть умел, и вполне неплохо. Правда, это было, когда у него ещё когтей не было, а сейчас в его лапищи хрупкий инструмент давать элементарно жалко.

На этой вполне позитивной ноте мы и разбрелись по своим местам.

Впрочем, я в палатку (любезно поставленную Сержем) всё равно уползала с тяжёлым сердцем на дрожащих лапах, ожидая подвоха в виде всяческих жутких кошмаров. Однако, ничуть не бывало; ужасы мне показывать отказались. Хоть спала я и беспокойно, но ничего конкретного в этих снах не было, сплошной сумбур и сумятица. То ли в моём личном кинотеатре кошмаров случился санитарный день, то ли сознание задавило своим хроническим ничегонепониманием подсознание, и то, придушенное, выдало вот такую ерунду.