История Первой мировой войны

С тонким дьявольским расчетом он поддержал захват Британией Египта, ибо это вносило разлад между нею и Францией, одновременно противодействуя растущим в Германии требованиям захвата колоний. «Алчность наших колониальных шовинистов, — говорил он, — больше, чем она нам нужна или чем мы можем ее использовать». Действительно, такие устремления угрожали в дальнейшем склокой с Британией, а поддержка Бисмарком Британии в Египте являлась средством извлечения «заморских» концессий — крох, которыми он мог приглушить колониальный голод Германии. Голод же этот был слишком явным, чтобы можно было им пренебречь.

Возврат к власти в Англии консерваторов и увеличивавшиеся трения с Францией привели к новому усилению связей Британии с Германией, в результате чего предложение Бисмарка о союзе с большим удовлетворением было встречено кабинетом лорда Солсбери. По-видимому, последний воздержался от союза только из боязни, что парламент будет возражать против соглашения с иностранными державами. Тем не менее Бисмарк использовал эти изначальные, пусть и неофициальные, хорошие отношения с Британией, чтобы за бесценок обеспечить уступку Англией Гельголанда, столь необходимого Германии для ведения морских операций, а следующему поколению немцев — как ничтожный приз.

Таким образом, к концу 80-х годов грандиозная работа Бисмарка казалась законченной. Германия была подкреплена тройственным союзом, а дружелюбная позиция России и Британии по отношению к Германии приносила ей пользу, не причиняя в то же время излишних хлопот. Опираясь на эту надежную базу, Германия была готова развивать свое экономическое могущество, а Францию Бисмарк связал не только политической опекой, но и совершенной изоляцией.

Однако с началом 90-х годов в этом здании вскоре после отставки его строителя стали появляться первые трещины. Восшествие на престол в 1888 году молодого императора Вильгельма II было неприятно царю Александру III, который не любил его «навязчивую любезность» и не доверял ему. Но брешь в творении Бисмарка образовалась не по вине Александра, а по вине Вильгельма. Контроль Бисмарка раздражал Вильгельма и его Генеральный штаб — а у солдат, среди которых Вильгельм вырос, он так просто и легко нашел союзников, что, связавшись с ними, позабыл, что этим самым кует для себя новые цепи.

Первым результатом после отставки «прорусского» канцлера был отказ его преемника возобновить с Россией «секретный договор» 1887 года. Вторым действием (естественным следствием первого) было то, что царь поборол свое отвращение к республиканству и в 1891 году заключил соглашение с Францией, которое год спустя было превращено в военную конвенцию для взаимной поддержки друг друга в случае нападения третьей державы. В этой конвенции был один чрезвычайно серьезный пункт, а именно: если кто-либо из членов Тройственного союза мобилизует свои вооруженные силы, то Франция и Россия немедленно мобилизуются. Царь не мог жаловаться, что он не понимает значения этого обязательства, так как французский генерал Буадефр, который вел переговоры с Россией, позаботился объяснить Александру, что «мобилизация означает объявление войны».

Царь проглотил эту пилюлю из боязни, что Британия вот-вот заключит союз с Германией, но пилюлей этой испортил себе желудок, так как утекло много воды, прежде чем сближение это предоставило Франции ощутимые дипломатические выгоды.

Тем не менее заключением этого соглашения Франция выходила из «карантина». С тех пор в Европе начали существовать две политических группировки. Хотя одна из них была хрупкой, а другая прочной, все же обе группировки представляли собой известного рода равновесие сил, хотя фактически силы их еще не были уравнены.

Особенно интересно проанализировать сам отказ Германии от секретного договора с Россией: рассматривавший это дело совет в Берлине отклонил договор как нелояльный по отношению к Австрии и Британии. Каковы бы ни были недостатки кайзера, он все же был искреннее Бисмарка; внешняя же неискренность его противоречивых суждений была, по-видимому, скорее следствием сочетания исключительной прямоты со способностью быстро менять свои решения. Основным различием между обоими этими людьми было то, что один стремился обеспечить стране безопасность путем постоянной нечестности, а второй нарывался на опасности благодаря своей болезненной честности. Заключение, вынесенное советом в пользу Британии и Австрии, отвечало точке зрения кайзера. Хотя он и изменил позицию по отношению к России, но поддерживал дружескую политику Бисмарка по отношению к Британии — быть может, стремясь к этому именно ради более искренних и менее политизированных отношений. Личностным же источником этой близости была взаимная неприязнь кайзера и его дяди, принца Уэльского — позднее ставшего королем Эдуардом VII. И, как ни странно, семейство Бисмарков стремилось как раз расширить брешь в личных отношениях монархов.