История петербургских особняков. Дома и люди

Новый хозяин не жил в доме на Дворцовой набережной, сдавая его внаем, а в 1846 году продал участок князю и княгине Радзивиллам. Софья Александровна Радзивилл, урожденная княжна Урусова (1806–1889), владела особняком более сорока лет, поэтому стоит рассказать о ней подробнее.

Среди приписываемых Пушкину стихотворений есть такое:

Не веровал я Троице доныне:
Мне Бог тройной казался все мудрен,
Но вижу вас – и, верой одарен,
Молюсь трем грациям в одной богине.

По преданию, поэт посвятил этот мадригал юной Софье, самой красивой из трех сестер Урусовых, в чьем доме в Москве он часто бывал весной 1827 года. Издатель журнала «Русская старина» М. И. Семевский рассказывает по этому поводу: «Прекрасная среда, его окружавшая, красота и любезность молодых хозяек действовали на нашего поэта возбудительно, и он, проводя почти каждый вечер у князя Урусова, бывал весьма весел, остер и словоохотлив». Увлечение Софьей едва не привело Пушкина к дуэли с артиллерийским офицером В. Л. Соломирским, приревновавшим поэта, коему княжна оказывала явное предпочтение. Впрочем, друзья уладили их ссору, и все окончилось миром и распитием шампанского…

На коронационных торжествах, состоявшихся в том же году, новый царь, Николай I, обратил внимание на Софью, и она получила фрейлинский шифр[2].

Внимание монарха к юной красавице зашло гораздо дальше, чем следовало. Один из французских историков николаевского времени так писал об этом: «Император не заслуживает никакого упрека (в супружеской измене. – А. И.), если не считать нескольких нежных изъявлений, тайно сделанных одной княжне, прославившейся своей красотой… Княжна Урусова, ныне княгиня Радзивилл, бесспорно представляла собой законченный тип русской красавицы. Нельзя было встретить цвет лица чище и свежее. Ее волосы спадали мягкими и обильными волнами на округленные плечи – со всей роскошью античного контура. Особенно хороши были ее глаза – большие, голубые, полные света и неги, глаза, излучавшие вокруг какую-то магнетическую силу».

Этому описанию вполне соответствует портрет княгини Радзивилл работы Л. Фишера с оригинала Ф. К. Винтергальтера.

28 января 1833 года княжна Урусова вышла замуж за флигель-адъютанта, впоследствии свитского генерала, князя Леона Людвига Радзивилла. На обстоятельства, при которых свершился этот брак, бросает кое-какой свет или, вернее, тень двусмысленный намек П. А. Вяземского в письме Жуковскому, написанном на другой день после свадьбы: «Урусова вчера обратилась в княгиню Радзивилл, по крайней мере, духовно: о дальнейшем преображении не ведаю. Да едва ли! Он был очень болен и не совсем еще оправился, а женился потому, что последние дни настали».

Со времени замужества имя Софьи Радзивилл перестало служить предметом для светского злословия, и «фавор» ее кончился. Она на несколько лет пережила мужа и скончалась в глубокой старости 17 июля 1889 года в Париже, где и похоронена.

Наследники продали особняк Английскому собранию, оно оставалось здесь около тридцати лет, до самой революции, сменив перед этим несколько адресов. Основано же собрание еще в 1770 году. Первоначально членами его являлись иностранцы, преимущественно немецкие и английские купцы, но уже через несколько лет Английский клуб превратился в элитарное, закрытое сообщество, и принадлежать к нему считалось очень почетным.

Жизнь клуба изобиловала множеством традиций. В стенах его никогда не бывало женщин, вход посторонним строго воспрещался. Члены клуба имели раз и навсегда определенные места за обеденными столами; нередко случалось так, что двое членов, пришедших пообедать, сидели спинами друг к другу, в разных концах столовой, не разговаривая, но зато на своих местах…

Дом № 16 по Дворцовой набережной. Английское собрание. Портретная. Фото начала XX в.

Английское собрание. Садик. Фото начала XX в.

Английское собрание всегда славилось изысканной кухней. В предреволюционные годы шеф-поваром там служил знаменитый Демьян, получавший десятитысячное жалованье и всегда готовивший сам.

В портретной гостиной на стенах висели изображения всех государей, в чье царствование собрание уже существовало, кроме императора Павла, не признававшего его, как и любые публичные собрания.

Благодаря стараниям одного из старшин клуба, страстного любителя цветов, внутренний дворик превращался летом в красивый садик. Все это можно видеть на публикуемых фотоснимках, дающих некоторое представление об интерьерах здания, ставшего ныне особняком-невидимкой.

Пенаты графа Соллогуба (Дом № 20/2 по Дворцовой набережной)