История петербургских особняков. Дома и люди

Дальнейшая судьба дома такова. До самой смерти им владела все та же Н. П. Жеребцова, а затем дом перешел к ее сыну Д. М. Жеребцову, продавшему его в 1914 году богатому заводчику, председателю акционерного общества «Воронин, Лютш и Чешер» И. А. Воронину. Интересно, что сто с лишним лет домом владели представители всего двух фамилий, – такое бывает нечасто.

В 1918 году в бывшей квартире Жеребцовых некоторое время проживала вдова великого князя Константина Константиновича (известный поэт, писавший под инициалами К.Р.) с сыном и дочерью. Большевики выселили их из Мраморного дворца.

И еще одна любопытная подробность. До революции в доме помещалось Императорское Российское автомобильное общество, созданное в мае 1903 года и сыгравшее значительную роль в деле развития автомобильного спорта в России. Оно устраивало международные выставки «автомобилей, двигателей, велосипедов и спорта», а также все более далекие международные автопробеги. И если поначалу работа общества встречала мало сочувствия у правительства, смотревшего на автомобилизм скорее как на забаву, чем на серьезное дело, то в 1909 году за ним уже признают государственное значение.

В заключение несколько слов об ошибке, допущенной в монографиях, посвященных творчеству Джакомо Кваренги, опубликованных в 1970–1980-е годы. В них утверждается, что дом Гагарина находился на месте нынешнего дома № 12–16 и был разрушен в войну. Ошибка очевидная. Дом Гагарина примыкал к бывшему особняку князя Кантемира, принадлежавшему в середине XIX века Министерству финансов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться хотя бы к атласу Петербурга 1849 года, составленному Н. И. Цыловым.

Жаль, конечно, что творение Кваренги не дошло до нас в первоначальном виде, но виной тому не бомба, а естественный процесс изменения архитектурных вкусов. Впрочем, то, что не сделала вражеская бомба, могут сделать наши равнодушие и бесхозяйственность. Ведь давно известно, что всякий дом хозяином держится.

За казенным фасадом (Дом № 12 по Дворцовой набережной)

9 сентября 1941 года, во время одного из первых вражеских налетов на наш город, фашистская бомба полностью уничтожила лицевой флигель некогда богатого особняка на Дворцовой набережной (дом № 14). В числе роковых последствий этого взрыва оказалась «потеря лица» двумя его соседями – слева и справа; после войны разрушенный дом заново отстроили, но, очевидно, в целях экономии подвели все три здания – № 12, 14 и 16 (см. фото на с. 24) – под единый казенный фасад, характерный для эпохи борьбы с индивидуализмом. Впрочем, внутри все три дома так и остались разделенными, сохранив к тому же свои фасады, выходящие на Миллионную.

Несмотря на неоднократные переделки, наружный облик дома № 13 (по набережной – № 12) за истекшие со времени его постройки более двух с половиной сотен лет не так уж сильно изменился. Основа здания осталась прежней: те же три этажа (только окна нижнего, подвального, значительно увеличены), пять окон по фасаду и ворота в центре. Добавлен балкон, и изменилась архитектурная отделка – вот, пожалуй, и все. Разумеется, внутри все полностью перестроено, что неудивительно, если учесть возраст дома.

Фасад дома № 13 по Миллионной улице. Современное фото

Еще в петровские времена камергер Данила Чевкин получил под застройку участок, выходивший на набережную Невы и Миллионную улицу, тогда именовавшуюся просто «большой». К 1730 году уличный флигель полностью отстроили, и часть его уже сдавалась под торговые заведения. Об этом мы узнаем из газетного объявления того времени: «Охотника чинится сим известно, что на сих днях сюда к Иоганну Линдеману, в имеющийся на большой улице покойного Камергера Чевкина дом хорошие, свежие… цитроны привезены, которых каждый по изволению ящиками, сотнями, такожде и дюжинами по небольшой цене покупать может».

Флигель, выходивший на набережную, умерший к тому времени Чевкин не успел докончить, и он стоял без кровли, вызывая недовольство властей. В таком виде участок перешел по наследству к несовершеннолетним детям Чевкина. Их опекун попытался найти желающих довершить палаты в обмен на право проживать в них в течение определенного срока.

С этой целью он оповестил в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1739 год всех заинтересованных лиц: «В набережной верхней каменной линии, подле двора покойного Генерала Князя Шаховского, не отделаны еще набережные палаты детей умершего Камергера Господина Чевкина, чего ради сим объявляется, ежели кто желает оные палаты отделать и покрыть черепицею, также и на дворе построить… каменные сараи, конюшню и прочее; за то строение заживать погодно, по чему будет договоренность, то оные охотники могут о том договариваться с Асессором Камор-конторы господином Нероновым».