История Петра Великого

В самом начале 1697 года, следовательно, за несколько недель до отъезда самого царя за границу, Петр отправил 28 молодых дворян в Италию, преимущественно в Венецию, 22 других – в Англию и Голландию – «учиться архитектуры и управления корабельного». Все они принадлежали к знатнейшим в то время фамилиям. Ни один из них не сделался замечательным моряком; зато некоторые, например Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Петр Толстой, Андрей Хилков и прочие, прославились на поприще дипломатическом, военном, гражданском. Следовательно, та специальная цель, с которой были отправлены эти молодые дворяне за границу, не была достигнута: зато результат пребывания их на Западе оказался гораздо богаче и заключался в многостороннем образовании вообще. Отправляя молодых дворян в Венецию, Англию и Голландию с целью создать русских моряков, Петр как-то невольно создал школу государственных деятелей.

Нелегко расставались молодые русские аристократы с родителями. Едва ли кто из них знал какой-нибудь иностранный язык. Большей частью они были женаты, имели детей, занимали должности стольников и сановников. Нелегко было царедворцам, привыкшим к праздной жизни, учиться ремеслу матросскому. К тому же им грозили строгими наказаниями в случае неуспешного учения, неудовлетворительных свидетельств со стороны иноземных наставников[252].

Сохранилась инструкция, данная Петру Толстому при отправлении его за границу в 1697 году. В ней сказано, что он послан «для науки воинских дел». Он должен был научиться: 1) знать чертежи или карты, компасы «и прочие признаки морские», 2) владеть судном, знать снасти и инструменты, паруса, веревки и проч.; далее, ему предписывалось по возможности присутствовать на битвах на море; наконец, ему обещана особая награда, если он подробно изучит кораблестроение.

Отправленным за границу молодым дворянам вменялось в обязанность привезти в Россию «на своих проторях» двух иностранных мастеров; в большей части случаев путешественники содержались не на счет казны, а из собственного кармана[253].

За этой первой, как видно довольно многочисленной группой путешественников, уехавших в январе 1697 года, следовала вторая, состоявшая из «волонтеров» при посольстве Лефорта, Головина и Возницына[254]. В июле 1697 года, то есть через несколько недель после отъезда этой второй группы, австрийский дипломатический агент Плейер доносил императору Леопольду: «Ежедневно отсюда молодые дворяне отправляются в Голландию, Данию и Италию»[255].

Во время своего пребывания за границей царь по возможности следил за учением и занятиями своих подданных за границей. Так, например, он в августе 1697 года писал к Виниусу: «Спальники, которые прежде нас посланы сюды, выуча кумпас, хотели к Москве ехать, не быв на море: чаяли, что все тут. Но адмирал наш намерение их переменил: велел им ехать» и проч. Посылая князю Ромодановскому собственноручно составленный список учащимся в Голландии русским, Петр сообщает, что такие-то «отданы на Ост-Индский двор к корабельному делу», другие учатся «всяким водяным мельницам»; что те «мачты делают», другие определены «к ботовому делу», или «к парусному делу», или «блоки делать», или «бомбардирству учиться», или «пошли корабли в разные места в матросы», и проч.[256]

Кившенко А.Д.

Петр за рулем парусного ботика.

Военно-морской музей Санкт-Петербурга

Были случаи сопротивления русских, которых заставляли учиться за границей; рассказывали об одном русском дворянине, отправленном в Венецию ради учения, что он из ненависти к чужбине и из опасения впасть в ересь латинян не выходил из своей комнаты[257]. «И я, грешник, в первое несчастие определен», – говорил один из молодых русских дворян, отправленных за границу учиться. Другой писал из-за границы к родственникам: «Житие мне пришло самое бедственное и трудное…»[258]. Наука определена самая премудрая; хотя мне все дни своего живота на той науке себя трудить, а не принять будет, для того – не знамо учиться языка, не знамо науки». Другие жаловались на морскую болезнь и т. п.[259]