История пилота истребителя. Рассказы о войне

Итак, основную помощь, которую можно было ожидать, была помощь по воздуху – воздушный мост по которому немцы переправляли окруженным боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Одним из крупнейших аэродромов, по которому немецкие фашисты пытались подвозить запасы 6-й армии, был аэродром в Тацинской

(примерно 250 километров на запад от Сталинграда, железнодорожная станция Тацинская).

16 декабря началось наступление Советских войск в районе среднего течения Дона. Участок фронта, который обороняли итальянцы, был смят. Четыре наших танко-

вых корпуса устремились в эту брешь. Среди них 24-й, который имел особую задачу – не вступать в бой, а незаметно углубиться в тыл противника. Причем заранее были закрашены звезды на танках и нарисованы кресты.

Вместе с танками пошли роты саперов, «Катюш» и складов ГСМ. Наши танкисты даже несли потери от своих. (Кстати, «Катюши» были советским секретным оружи-

ем, и ни одна установка не попала к врагу).

Среди танкистов был и отец Раи, Петр, сержант, механик-водитель Т-34. И вот 24 декабря в 7 часов 30 минут по залпу «Катюш» части корпуса пошли в атаку на Тацинский аэродром. Петр уже знал, что жена его погибла при бомбежке 23 августа и хотел мстить. Танк, как спичечные коробки, мял вагоны с находящимися в них и людей около еще несобранных самолетов. Иногда пред ним возникал убегающий фашист, но тут же падал, скошенный очередью под траки. Он давил их и не испытывал угрызений совести. Казалось, пушка стала раскаленной от выстрелов, а танк в крови убитых фашистов.

Танки на бешеной скорости влетели на аэродром. Они таранными ударами опрокидывали самолеты, отрубали их хвостовое оперение. Потом подожгли склады с ГСМ, и аэродром превратился в огромный костер.

«Это было возмездие за Сталинград, который гитлеровские летчики в течение нескольких месяцев подвергали жесточайшим бомбардировкам, взлетая именно с этого аэродрома», – вспоминала участница тех событий, санинструктор О. Брызгалова.

Среди фашистов на аэродроме началась паника. Они метались по аэродрому. Летчики и техники пытались прорваться к своим самолетам, но попадали под огонь наших автоматчиков и танкистов. Некоторым все же удалось запустить моторы, и они начинали выруливать на взлет. Вот тут-то их и ждала смерть. Самолеты сталкивались с друг другом и начинали пылать подобно факелам.

Вдруг немного в стороне от полосы отдельно от других побежал очередной «юнкерс». До него было метров двести. Огонь! Но снаряды закончились, и Петр напра-

вил свой танк наперерез разбегающемуся «юнкерсу».

Вспышка, взрыв. Он протаранил его… В тот день всего нескольким самолетам удалось покинуть этот ад. «К 17 часам были подавлены последние очаги сопротивления немцев. В результате боя было уничтожено 3500 офицеров и солдат противника, в том числе весь летный и обслуживающий персонал аэродрома, 50 орудий и 15 танков. Танковым корпусом была выполнена главная задача: был нанесен невосполнимый урон немецкой авиации – было уничтожено свыше 350 боевых самолетов, которых так и не дождались окруженные войска».

Разные источники, разные цифры. Корпус В. Д. Баданова насчитывал 58 танков (39 Т-34 и 19 Т-70). На аэродром прорвались, и 26 декабря военные были окружены. Непосредственно на аэродроме было уничтожено 44 самолета (конечно, сомнительно, что 350 самолета. Наиболее вероятна цифра в 44). Корпус Б. Д. Баданова был окружен. 27 декабря остатки корпуса в 3 часа ночи прорвали оборону и вышли из кольца. Всего 927 человек.

К 30 декабря корпус из окружения вырвался, дозаправив танки смесью захваченного на аэродроме авиационного бензина с моторным маслом. После этого

линия фронта временно стабилизировалась, так как ни советские, ни немецкие войска не имели достаточно сил, чтобы прорвать тактическую зону обороны противника.

После уничтожения аэродрома в Тацинской положение 6-й армии еще более ухудшилось. Основным аэродромом становится «Питомник».

«Ежедневная порция хлеба составляла 100 граммов. В солдатском рационе конина стала роскошью, немцы охотились за собаками, кошками, воронами. В довершение всего вражеские войска, так и не получившие зимнего обмундирования, жестоко страдали от суровых морозов (в январе морозы доходили до двадцати пяти–тридцати

градусов)», – из воспоминаний фашиста.

«До Рождества 1942 года войскам выдавалось по 100 граммов хлеба в день на человека, а после Рождества этот паек был сокращен до 50 граммов. Позднее по 50 граммов хлеба получали лишь те части, которые непосредственно вели боевые действия; в штабах, начиная от полка и выше, хлеба совсем не выдавали. Остальные питались только жидким супом, который старались сделать более крепким, вываривая лошадиные кости», —вспоминает другой фашист.

Наконец, к 1 января рука Дмитрия стала совсем здоровой. Она даже не чесалась, и фельдшер признал, что он здоров. Дмитрий поблагодарил, нежно простился с Раечкой, пообещав, что будет с ней всегда, и, весело насвистывая, отправился к командиру полка на противоположную сторону аэродрома.