История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней.

Рет, которому, конечно, было известно о финикийской эпохе в пестрой истории Кипра, полагал, что путем сравнения более 50 знаков кипрского письма с 22 буквами финикийского алфавита он сможет установить звуковое значение первых. Идя по этому пути и отталкиваясь лишь от внешних форм знаков, он сопоставил их с финикийскими буквами и таким образом получил слова, в которых тут же «узнал» (или, в сущности, заставил себя узнать) семитские формы. Его перевод, по словам того же Брандиса, представлял собой «глумление над всяким человеческим знанием»[21] и с тех пор служит вечным предостерегающим примером.

Рис. 143. Финикийско-кипрская билингва. Документ из Идалейона.

Между тем наступила пора бурной деятельности итальянца Пальма ди Чеснола, любителя-коллекционера, который с 1865 года жил на Кипре в качестве американского консула. Собранная им коллекция (35 тысяч номеров) хранится ныне в Бостонском музее изящных искусств. Другой дипломат, Р. Лэнг, английский консул в Ларнаке, нашел недалеко от Идалейона упомянутую выше посвятительную надпись — билингву на «кипрском» и финикийском языках. Она, правда, была неполной, однако вполне могла служить основой и отправным пунктом дешифровки.

Рупором Лэнга были научные «Доклады» Лондонского общества библейской археологии. Джордж Смит, один из самых почитаемых членов этого общества (его имя, как известно, связано с исследованиями в области клинописи), проявил живейший интерес к новым открытиям. И Джордж Смит доказал, что его крестным отцом в науке был Роулинсон: он принялся за финикийско-кипрскую билингву точно так же, как некогда его учитель за персидский язык Бехистунской надписи.

Вначале он хочет найти те группы знаков, которые могут содержать имена собственные. Титул и имя царя Милькйатона предположил в одной группе уже Лэнг. Само имя, впрочем, содержалось в финикийской версии. Правда, как показывает рис. 143, она довольно сильно повреждена.

Однако при помощи других сходных надписей вполне можно составить представление о содержании отбитой части. Итак, финикийская версия сообщает, что знатный финикиец Баалром, сын Абдимилька, в четвертый год правления царя Милькйатона, царя Китейона и Идалейона, в знак благодарности посвятил статую своему богу Решефу mkl-скому (Аполлону Амиклайскому; в семитских языках не пишут гласных). Надпись, следовательно, в числе прочих, дала собственные имена: Милькйатон, Идалейон и Китейон. Затем Смит приложил звуковые значения групп финикийских букв к тем группам кипрских знаков, за которыми, как он полагал, скрываются эти собственные имена. Из своего богатого опыта исследователя клинописи Смит знал, что при наличии уже известных к тому времени 55 знаков нечего было и думать о буквенном письме. Речь могла идти только о слоговой письменности. И вот он вновь находит слог li () из слова Милькйатон (mi-li-ki-ja-to-no-se в кипрском написании, родительный падеж имени собственного) в e-ta-li-one — «Идалейон»!

Когда исследование дошло до этого места, внезапно вмешался старый друг и советчик Смита, частенько упоминавшийся нами Сэмюэл Берч, и подсказал нашему дешифровщику, обучавшемуся в юности, как известно, гравировке на меди, а отнюдь не греческому языку, что финикийскому слову mlk «царь» должно соответствовать греческое basileъs. Теперь уже Смит взялся за группу кипрских знаков, заключающую, как он полагал вслед за Лэнгом, слово «царь». Это слово встречалось в двух местах, но с разными окончаниями. Одно из слов Смит правильно счел формой родительного падежа, а другое ошибочно — формой именительного.

Таким образом, если взять за основу предположение о слоговом характере письма, кипрское слово изменяло предпоследний звук. Но то же самое происходит и с греческим basileъs; его родительный падеж звучит basileös! Из этого Смит сделал несколько поспешный, но, как часто в таких случаях бывает, правильный вывод о том, что язык кипрских надписей должен быть греческим!

Вместе с этим открытием в руках Смита оказался и ключ к надписям. Упомянутые выше собственные имена и слово basileъs у дали ему уже 18 слоговых значений. А их Смит тут же испробовал на кратких надписях, помещенных на медальонах, ибо, если уж искать другие собственные имена — греческие, как теперь можно было надеяться, — то, конечно, здесь. И в действительности он нашел на медальонах целую коллекцию мужских имен. Некоторые из них он читал еще неправильно, но зато среди верно прочитанных было имя великого властителя Кипра, царя Эвагора, правившего в 411–374 годах до нашей эры; имя это доныне живет в народных преданиях.