История под знаком вопроса

Подводя итог деятельности Петавия — хронолога отметим, что несмотря на отдельные случаи проверки им датировок по источникам (оставим пока в стороне вопрос об их происхождении и о правильности и истолкования) Петавиус, в основном, сводил воедино уже устоявшиеся хронологические представления, не давая большинству приводимых им дат никакого обоснования и вообще даже не обсуждая их. Это вполне соответствует образу мышления иезуитов с его упором на мнение авторитетов, как его описывают в словаре Брокгауза и Эфрона:

«С точки зрения многих пробабилистов, всякий может, не взвешивая оснований за и против по существу и не составляя себе собственного убеждения в дозволенности или недозволенности данного действия, поступать сообразно с тем мнением, которое считается правильным со стороны признанных авторитетов и потому есть мнение правдоподобное, хотя бы он сам лично считал противоположный взгляд более основательным. Затем, при разъяснении понятия probabilitas extrinseca многие заходили так далеко, что говорили: всякое мнение правдоподобно, т. е. на практике можно следовать всякому мнению, которое высказывается несколькими авторами или даже одним, хотя бы все другие авторы оспаривали его, если только оно не осуждено явственно церковью. В конечном своем результате пробабилизм упраздняет всякий внутренний голос совести, все веления нравственности, заменяя их суждениями признанных авторитетов, т, е. самих И. Это учение идет еще гораздо дальше, чем положение, что цель оправдывает средства — положение, которое действительно вытекает из теории и практики И., хотя в учебниках их и не выставляется в качестве общего руководящего принципа. В силу положения, что цель оправдывает средства, нравственная оценка поступка производится по намерениям лица, его учинившего, в силу же пробабилизма должен быть одобрен поступок безнравственный как по цели, так и по средствам, если только для обоснования его может быть приведено «правдоподобное» мнение. […] Паскаль, в своих «Провинциальных письмах», выставил моральное учение иезуита Эскобара во всем его безобразии».

И в предыдущей главе, как и в этой, я вынес за скобки еще одну важную тему в истории развития хронологии: широкого использование нумерологии для создания схемы мировой хронологии. Там, где не было никакой хронологической информации (а ее очень часто не было) решения искались на языке магии чисел. Эта тема подробнее рассматривалась российскими авторами, чем западными, хотя Пфистер и посвящает «исторической нумерологии» отдельную главу и следующую за ней «нумерологическим симметриям» (обе вместе стр. 305–325). Впрочем, и в последующих главах он демонстрирует десятки примеров использования игры чисел в хронологии древнего мира.

Великий теолог