История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»

Экипаж был здорово удивлен, когда в дополнение к восьми торпедам на борт подняли шестнадцать мин. Прошел слух, что мы должны заминировать какую-то английскую бухту, но, когда за два дня до выхода я приказал помощнику купить панаму для каждого члена экипажа, таинственность возросла. У подводников конечно же было мало времени, чтобы слоняться вокруг, обсуждая свои предположения. Погрузка запасов прошла гораздо тяжелее, чем раньше. Множество личных вещей экипажа и ненужные предметы перенесли на берег. Все ящики и углы, где моряки хранили пишущие принадлежности, книги и рисунки, были реквизированы для провизии и боеприпасов. За койками и переборками, в трюме, между торпедными аппаратами и за дизелями были разложены банки, коробки, канистры и ящики. Кок орлиным взором следил за этими сокровищами. В центральном посту за перископом и между манометрами висели изумительные сосиски и несколько вестфальских окороков. Не осталось ни одного места, где что-нибудь не хранилось. Даже карманы моряков был забиты сигаретами и шоколадом, которые были выданы на берегу.

В день нашего выхода в море 5 мая 1941 года небо было голубым, дул легкий теплый бриз, видимость была хорошая, а море – спокойным. Во время прошлых походов экипажу «U-69» всего этого очень не хватало.

Проводить лодку собралось много народу, все ждали, пока команда произведет последнюю проверку исправности машин и механизмов на борту. Затем последовал обмен прощальными рукопожатиями. Почтальон принес последнюю почту. Письма, посылки, газеты были подняты вверх по трапу. Моряки поспешно писали записки, чтобы, пользуясь случаем, отправить любимым девушкам домой.

Знакомый свисток, и снова команда выстроилась на верхней палубе. Швартовные концы были отданы. Вместо голубого форменного военно-морского головного убора на всех были белые панамы. В них люди выглядели очень живописно. Все попрощались, и прозвучал новый боевой клич «La Vache qui Rit!». В воздухе замелькали платки, смех слышался на причале и на борту. Жизнерадостная корова на боевой рубке присоединилась к смеющимся.

Солнце опустилось за горизонт. Сопровождавший нас корабль эскорта ушел обратно в порт. «U-69» еще долго шла первоначальным курсом, а затем повернула на юг. «Смеющаяся корова» направлялась в теплые страны. Начался самый длинный и опасный боевой поход 500-тонной немецкой подводной лодки.

Глава 18 С «ДЯДЕЙ ЭДУАРДОМ» НА ЭКВАТОР

Каждый раз, когда «U-69» проходила Бискайский залив, в первый день всегда объявлялась воздушная тревога. Британские самолеты-разведчики постоянно патрулировали над заливом. Вопреки ожиданиям, бог погоды остался добрым по отношению к лодке. Казалось, что ухмыляющаяся на боевой рубке корова наконец-то привела его в хорошее расположение духа. Попутный ветер, легкие волны, прекрасная видимость и чудесный солнечный свет… Если бы не было войны, люди бы подумали, что они находятся в круизе. Если не считать появления британских патрульных самолетов «сандерленд», вынуждавших лодку срочно нырять, ничего важного на протяжении следующих нескольких дней не произошло.

Людям было позволено подниматься на палубу и загорать. А мы с офицерами разрабатывали планы проникновения в африканские гавани. Сотни раз мы изучали скучные секретные приказы, заглядывали в морские карты и лоции и совершенствовали наши знания о приливах и отливах у западноафриканского побережья.

Кожаные куртки уже давно были спрятаны, за куртками последовали по очереди другие предметы туалета, и в конце концов единственными признаками цивилизации остались голубые матросские джинсы. Жаль, что команда должна была находиться в постоянной готовности к погружению, хотя нигде не было видно даже клочка дыма. «Лорды» были бы только рады устроиться на палубе и поиграть в скат. С другой стороны, все громкоговорители, как на роскошном лайнере, громко трубили веселую музыку. Не слишком занятые радисты крутили из своей рубки одну граммофонную пластинку за другой: марши, танцевальные мелодии, популярные песни и разнообразные попурри. Главное, музыка должна быть громкой и подавляющей. Все наслаждались тем фактом, что лодка может спокойно плыть дни напролет, а не удирать от очередного вражеского корабля. После каждой четвертой записи, разумеется, звучала всеобщая любимица, уже слегка поцарапанная, но не утратившая своей популярности. Мужские голоса продолжали выводить нелепые слова: «Der Onkel Eduard aus Bentschen, der ist der beste aller Menschen».