История похищения

* * *

Первыми доподлинно узнали о местонахождении Марухи Пачон и Беатрис Вильямисар Эрнандо Сантос и экс-президент Турбай: через двое суток Пабло Эскобар собственноручно написал своему адвокату: «Можешь сказать им, что Пачон захватили наши люди». 12 ноября пришло еще одно подтверждение: Хуан Гомес Мартинес, главный редактор медельинской газеты «Колумбиано», который раньше уже не единожды вступал с Эскобаром в переговоры от имени Почетных граждан, получил от Невыдаванцев письмо. «Захват Марухи Пачон, – говорилось в письме, – это наш ответ на пытки и похищения людей, которые в последнее время постоянно происходят в Медельине и совершаются теми же самыми службами государственной безопасности, о которых мы уже не раз упоминали в наших предыдущих заявлениях». Дальше было написано, что никого из заложников не освободят, пока ситуация не изменится к лучшему.

Доктор Педро Герреро, муж Беатрис, с первого же дня впавший в депрессию из-за полной невозможности как-либо противостоять происходящему, решил прекратить психиатрическую практику.

– Как я мог принимать пациентов, если мое состояние было еще хуже, чем у них? – говорил он потом.

Доктор не знал, куда деваться от тоски, и лишь старался не заражать ею детей. Он не знал ни минуты покоя, по вечерам утешался виски и проводил ночи без сна под звуки душещипательных болеро, которые передавали по радио «Рекуэрдо». «Любовь моя, – пел какой-то певец, – если ты меня слышишь, ответь!»

Альберто Вильямисар, который с самого начала понимал, что похищение его жены и сестры является одним из звеньев зловещей череды преступлений, старался объединить усилия с родственниками других заложников. Однако первая же встреча с Эрнандо Сантосом его разочаровала. Он пошел на эту встречу с Глорией Пачон де Галан, сестрой Марухи. Эрнандо лежал на диване в глубочайшей депрессии.

– Я думаю, Франсиско убьют. И пытаюсь себя морально к этому подготовить, – с порога заявил Эрнандо.

Вильямисар попробовал рассказать ему о планах переговоров с похитителями, но Эрнандо их мрачно отверг.

– Не будьте наивным, дружище, – сказал он. – Вы понятия не имеете, что это за типы. Нет, тут ничего не поделаешь.

Экс-президент Турбай был настроен не более оптимистично. Ему уже донесли по разным каналам, что его дочь в лапах Невыдаванцев, но он решил не делать никаких публичных заявлений, пока не станет абсолютно ясно, на что они рассчитывают. На предыдущей неделе он ловко увернулся от вопроса журналистов.

– Сердце подсказывает мне, – сказал Турбай, – что Диана и ее сотрудники задержались по работе, но о насильственном удержании говорить пока рано.

Ничего удивительного, что после трех месяцев бесплодных хлопот люди испытывали разочарование. Вильямисар воспринял это именно так и не заразился от них пессимизмом, а, наоборот, с удвоенной энергией взялся за объединение усилий.

Один из приятелей Вильямисара, которого как-то спросили, что он за человек, определил это в двух словах: «Хороший собутыльник».

Вильямисар воспринял такую характеристику добродушно, сочтя это завидным и довольно редким качеством. Но в день похищения жены он вдруг осознал, что в его ситуации это качество может его подвести, и решил на людях не брать в рот спиртного, пока его близкие не окажутся на свободе. Будучи большим выпивохой, Вильямисар знал, что алкоголь притупляет бдительность, развязывает язык и мешает адекватному восприятию реальности. А это рискованно, если тебе нужно тщательнейшим образом взвешивать каждое свое слово и обдумывать каждый поступок. Так что зарок был в его же интересах, как необходимая мера предосторожности. С той поры Вильямисар перестал ходить по гостям и распрощался с богемной жизнью и с пирушками в политических кругах. По вечерам, когда эмоции совсем зашкаливали, Вильямисар утешался спиртным в одиночку, изливая душу своему сыну Андресу, который пил только минеральную воду.

Вместе с Рафаэлем Пардо Вильямисар пытался затеять альтернативные переговоры, но они всякий раз торпедировались политикой правительства, которое упорно не желало отказываться от экстрадиции. И Пардо, и Вильямисар прекрасно понимали, что это самый мощный рычаг давления на Невыдаванцев, который президент использует, вынуждая их отдаться в руки правосудия, и который они с таким же упорством используют, чтобы этого не делать.