История похищения

В этом была суть проблемы: террористы, за которыми гонялась полиция, не решались сдаться, поскольку не имели гарантий личной безопасности и безопасности своей семьи. У государства же не было доказательств их виновности, так что, даже схватив террористов, их не за что было осудить. Соответственно нужно было найти правовой способ заставить преступников признать свою вину в обмен на некие гарантии безопасности со стороны государства. Рафаэль Пардо еще при предыдущем правительстве продумывал, как это сделать, и когда Гавирия задал ему вопрос, извлек из портфеля кое-какие предложения, изложенные в письменной форме. На самом деле то были лишь первые наброски: явившимся с повинной Пардо предлагал снижать срок отсидки, если они сознаются в преступлениях, за которые их можно будет судить, а если преступники вдобавок отдадут государству имущество и деньги, то получат дополнительное смягчение наказания. Больше Пардо ничего не придумал, однако президент счел, что и этого достаточно, ведь он стремился решить проблему именно в такой плоскости: не воевать или замиряться с наркомафией, а предложить правовое решение, которое выбило бы почву из-под ног террористов и в то же время не привело бы к отмене экстрадиции.

Президент Гавирия поговорил с министром юстиции Хайме Хиральдо Анхелем, который тут же подхватил эту идею, поскольку сам давно размышлял, как перевести борьбу с наркомафией в юридическую плоскость. Тем более что они с Гавирией оба смотрели на экстрадицию как на дополнительный рычаг, принуждающий преступников к явке с повинной.

Хиральдо Анхель, с виду рассеянный философ, а на самом деле мастер отточенных словесных формулировок и большой крючкотвор, обогатил предложения Пардо собственными идеями, равно как и мыслями, почерпнутыми из Уголовного кодекса. В выходные он набрал на своем журналистском ноутбуке черновой вариант документа и в понедельник показал президенту текст с поправками, сделанными от руки. Написанный чернилами заголовок «Подчинение правосудию» ознаменовал собой начало новой исторической эпохи.

Гавирия всегда очень щепетильно относился к проектам своих указов и представлял их Совету министров, только будучи уверенным, что их утвердят. В тот раз он тоже тщательно поработал над черновиком вместе с Хиральдо Анхелем и Рафаэлем Пардо, который хоть и не юрист по образованию, но дает очень ценные советы. Последний вариант указа президент направил в Совет безопасности, в котором Хиральдо Анхель обрел поддержку у министра обороны, генерала Оскара Ботеро и у начальника уголовного розыска Карлоса Мехии Эскобара, молодого, энергичного юриста, которому предстояло проводить указ в жизнь. Генерал Маса Маркес против указа не возражал, хотя считал, что в борьбе с Медельинским картелем любые методы, кроме силовых, бесполезны.

– В этой стране не будет порядка, пока Пабло Эскобар не помрет, – говаривал он.

Маса Маркес был уверен, что Эскобар сдастся правосудию лишь для того, чтобы из тюрьмы, под прикрытием государства, продолжать торговлю наркотиками.

Указ представили на рассмотрение Совета министров с пояснением, что речь не идет о торговле с террористами для того, чтобы избавить человечество от беды, в которой повинны прежде всего страны – потребители наркотиков. Напротив, в борьбе с наркомафией предпринимается попытка извлечь максимальную юридическую пользу из института экстрадиции, поскольку отказ от экстрадиции будет главным бонусом среди стимулов и гарантий, которые государство предлагает наркоторговцам за явку с повинной.

Наиболее жаркая дискуссия развернулась вокруг вопроса о сроках амнистии. Имелось в виду, что преступления, совершенные после даты, определенной указом, прощаться не будут. Руководитель администрации президента Фабио Вильегас – он активнее всех возражал против крайнего срока – приводил веский довод: по истечении срока амнистии правительство лишится рычагов влияния на преступников. Однако большинство членов кабинета согласились с президентом, что на сегодняшний момент определить крайний срок необходимо, иначе указ превратится в этакий патент на разбой и наркотеррористы будут спокойно разбойничать, пока не решат сдаться.

Чтобы отвести от правительства подозрения в незаконных и недостойных переговорах с мафией, Гавирия и Хиральдо договорились не принимать эмиссаров, напрямую посланных Невыдаванцами, и ни с кем не обсуждать положения указа, пока он не вступил в силу. Обсуждаться могли не принципиальные, а только оперативные вопросы. Все контакты с Невыдаванцами или их легальными представителями поручалось осуществлять начальнику уголовного розыска, который не зависел от исполнительной власти и не назначался ею. Все контакты следовало осуществлять в письменной форме и сдавать эти записи в архив.