История Похитителя Тел

– Давай, ложись и спи. У меня еще есть время выздороветь, а у тебя – проверить, чего ты на самом деле хочешь. Мне бы и в голову не пришло взять тебя силой и вообще поступить с тобой жестоко.

– Но если ты дьявол, почему ты говоришь так по-доброму?

– Я же сказал, в этом-то и загадка… или отгадка – одно из двух. Ладно, хватит, ложись ко мне.

Я закрыл глаза. Я чувствовал, как она забирается под одеяло, как ее теплое тело прижимается ко мне, как ее рука ложится мне на грудь.

– Знаешь, – сказал я, – это почти хорошо, этот аспект смертной жизни.

Я уже засыпал, когда услышал ее шепот:

– Кажется, я знаю, почему и ты тоже взял отпуск. А сам ты, может быть, этого не знаешь.

– Разумеется, ты мне не веришь, – вяло прошептал я, и слова мои слились в неразборчивое пробормотание. Как восхитительно – обхватить ее рукой, уткнуть ее лицом в свою шею. Я целовал ее волосы и наслаждался их мягкой упругостью на своих губах.

– Существует тайная причина, почему ты спустился на землю, – говорила она, – почему ты принял тело человека. Та же причина, что и у Христа.

– И что же это за причина?

– Искупление, – сказала она.

– Ах да, спасение. Как мило.

Я хотел добавить, что об этом даже и помыслить невозможно, но уже ускользал в сон. И знал, что Клодии в нем не будет.

Возможно, это вообще был не сон, а всего лишь воспоминание. Я стоял в амстердамском музее вместе с Дэвидом, и мы смотрели на великую картину Рембрандта.

Спасение. Что за мысль, что за милая, экстравагантная, недостижимая мечта… Как хорошо найти единственную на свете смертную женщину, кому такое может прийти в голову всерьез.

А Клодия больше не смеялась. Потому что Клодия была мертва.

Глава 15

Раннее утро, почти рассвет. Час, когда прежде я, усталый, полувлюбленный в изменчивое небо, часто погружался в размышления.

Я медленно и тщательно вымылся; маленькая, тускло освещенная ванная заполнилась паром. Голова была ясной, и я был счастлив, словно передышка от болезни сама по себе уже являлась причиной для радости. Я медленно выбрил лицо, пока кожа не стала идеально гладкой, а потом, порывшись в шкафчике за зеркалом, нашел то, что искал: маленькие резиновые презервативы, которые сохранят ее в безопасности, предотвратят появление ребенка и не дадут этому телу посеять в ней какое-нибудь темное семя, способное нанести ей непредсказуемый вред.

Забавные вещицы – перчатки для органа. Я бы с удовольствием выбросил их в помойку, но твердо вознамерился не повторять прежних ошибок.

Я тихо закрыл зеркальную дверцу. И только тогда заметил прикрепленную к ней телеграмму – пожелтевший бумажный прямоугольник с бледными нечеткими буквами:

«ГРЕТХЕН, ВЕРНИСЬ, ТЫ НУЖНА НАМ. НИКАКИХ ВОПРОСОВ. МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ».

Дата отправки совсем свежая – несколько дней назад. Послано из Каракаса, Венесуэла.

Я подошел в кровати, стараясь не производить ни звука, приготовил на столе орудие предосторожности, снова лег рядом с ней и начал целовать ее нежный спящий рот.

Я медленно поцеловал ее щеки и кожу под глазами. Мне хотелось почувствовать губами ее ресницы. Плоть ее горла. Не для того, чтобы убивать, но для того, чтобы целовать; не ради обладания, но ради краткого физического слияния, которое ничего у нас обоих не отберет, зато сольет нас в наслаждении до того остром, что оно будет похоже на боль.

От моих прикосновений она постепенно проснулась.

– Доверься мне, – прошептал я. – Тебе не будет больно.

– О, но я хочу, чтобы ты сделал мне больно, – едва слышно ответила она.

Я ласково стянул с нее рубашку. Она откинулась на подушки, подняв ко мне глаза; ее грудь оказалась такой же светлой, как и остальное тело, ареолы вокруг сосков – очень маленькими и розовыми, а сами они – твердыми. У нее был гладкий живот и широкие бедра. Между ног лежала симпатичная тень коричневых волос, поблескивающих в восходящем солнце. Я наклонился и поцеловал эти волосы. Я поцеловал ее бедра, раздвигая пальцами ноги, пока мне не открылась теплая внутренняя плоть; мой орган застыл в готовности. Я взглянул на потайное место, застенчиво-складчатое, темно-розовое в своей мягкой вуали. Я ощутил резкое теплое возбуждение. Я мог бы взять ее силой, столь настойчивым стало мое чувство.

Но нет, только не сейчас.

Я подтянулся наверх, к ней, повернул ее к себе лицом и принял ее поцелуи, медленные, неловкие и неумелые. Я почувствовал, как ко мне прижалась ее нога, как по моему телу двинулись ее руки, дотрагиваясь до теплых подмышек и влажных нижних волос этого мужского тела, густых и теплых. Это мое тело, оно готово и ждет ее. Вот она прикоснулась к моей груди, ей, кажется, понравилась ее твердость. Она поцеловала мои руки, словно оценивая их силу.

Моя страсть слегка угасла, но мгновенно воспламенилась снова, потом опять выжидательно стихла, но вскоре вернулась опять.