История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. доктора юридических наук, профессора О. Э. Лейста.

Констана тревожит не только возможность посягательства на свободы индивида со стороны монархического государства; не меньшую опасность для свободы он усматривает в революционных теориях народного суверенитета. "Под свободой, — писал Констан, — я разумею торжество личности над властью, желающей управлять посредством насилия, и над массами, предъявляющими со стороны большинства право на подчинение себе меньшинства".

Констан подверг критике теорию Руссо и других сторонников народного суверенитета, которые, следуя древним, отождествили свободу с властью.

Констан называл тончайшую диалектику "Общественного договора" оружием тирании, но сдержанно отзывался о "схоластических догматах Руссо и их пагубном влиянии", не желая присоединяться к "целой когорте посредственностей, пытающихся создать себе сиюминутную славу", клеймя позором смелые истины, которые все же имеются в сочинениях Руссо. Тем с большей яростью Констан порицал политико-правовые идеи аббата Мабли, о котором писал: "Его можно рассматривать как представителя обширного класса демагогов с добрыми или дурными намерениями, которые с высокой трибуны и в своих клубных выступлениях или памфлетах говорят о суверенитете народа с целью полностью подчинить себе граждан, а также о свободном народе — с целью превратить каждого индивида в раба... Во всех своих работах он выражает сожаление, что закону подвластны одни только действия, — ему хотелось бы, чтобы закону подчинялись также и мысли, и самые мимолетные чувства; чтобы закон без устали преследовал человека, не оставляя ему ни малейшего укрытия от своего всевластия... Он ненавидел личную свободу, как ненавидят личного врага... Этот философ приходил в восторг от египтян, поскольку, как он сам говорил, у них все было подчинено закону, вплоть до отдыха, вплоть до потребностей; все покорялось владычеству законодателя, все минуты были заняты выполнением каких-то обязанностей... Работа де Мабли "О законодательстве или о принципах законов" (1776), — заключал Констан, — представляет собой наиболее полный из всех, какие только можно вообразить, кодекс деспотизма".

Отвергая идеи народного суверенитета, основанные на отождествлении свободы и власти, Констан писал, что неограниченная власть народа опасна для индивидуальной свободы; по мнению Констана, в период якобинской диктатуры и террора выявилось, что неограниченный народный суверенитет опасен не менее, чем суверенитет абсолютного монарха. "Если суверенитет не ограничен, — утверждал Констан, — нет никакого средства создать безопасность для индивидов... Суверенитет народа не безграничен, он ограничен теми пределами, которые ему ставят справедливость и права индивида".

Исходя из этого Констан по-новому ставит вопрос о форме правления. Он осуждает любую форму государства, где существует "чрезмерная степень власти" и отсутствуют гарантии индивидуальной свободы. Такими гарантиями, писал Констан, являются общественное мнение, а также разделение и равновесие властей.

Констан признавал, что необходимо существование выборного учреждения (представительства). Соответственно в государстве должна осуществляться политическая свобода в том смысле, что граждане принимают участие в выборах и что представительное учреждение входит в систему высших органов власти. Однако же, настойчиво повторял Констан, "политическая свобода есть только гарантия индивидуальной". Отсюда следует, что представительное учреждение является органом выражения общественного мнения, связанным и ограниченным в своей деятельности компетенцией других государственных органов.

Разделение и равновесие властей Констан изображает следующим образом.

В конституционной монархии должна существовать "нейтральная власть" в лице главы государства. Констан не согласен с Монтескье, который считал монарха лишь главой исполнительной власти. Монарх принимает участие во всех властях, предупреждает конфликты между ними, обеспечивает их согласованную деятельность. Ему принадлежат права вето, роспуска выборной палаты, он назначает членов наследственной палаты пэров, осуществляет право помилования. Король, писал Констан, "как бы парит над человеческими треволнениями, образуя некую сферу величия и беспристрастия", он не имеет никаких интересов, "кроме интересов охраны порядка и свободы".

Власть исполнительная осуществляется министрами, ответственными перед парламентом.

Особой властью Констан называл наследственную палату пэров, или "представительную власть постоянную". Взгляды Констана на эту палату менялись. В период "Ста дней" он настойчиво убеждал Наполеона учредить палату пэров как "барьер" власти монарха и "посредствующий корпус, который удерживает народ в порядке"[33]. Вскоре, однако, Констан сам разочаровывается в этом институте, существовавшем при Бурбонах.