История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века

В этих мыслях нельзя не видеть последовательного приложения теории Августина об отношении божественного государства к земному: и духовная власть, говорит Григорий VII, ведет свое начало от Бога, светская — от свободной воли людей, т. е. от дьявола. Но подобный вывод далеко отклонялся от христианского учения, утверждающего, что всякая власть происходит от Бога. По смыслу папской теории, правомерною могла считаться единственно власть духовная, светская же тогда только приобретала высшее освящение, когда получала бытие от первой. Низшая власть должна была установляться высшею. Отсюда произошла развитая канонистами теория двух мечей, которая играла главную роль в первую эпоху борьбы пап с императорами. Основанием служили здесь евангельские тексты, толкованные символически. В Евангелии от Луки повествуется, что Христос перед страстью сказал ученикам: «…кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму, а у кого нет, продай одежду свою и купи меч». Ученики говорят: «Господи, вот здесь два меча». Христос отвечает: «Довольно» (Лк. 22: 36, 38). Затем, когда по взятии Спасителя Петр, вынув меч, отсек ухо рабу, Христос говорит ему: «Вложи меч свой в ножны» (Мф. 26: 52). В этих текстах Католическая церковь видела символический смысл: два меча должны означать две власти, духовную и светскую, которые обе находятся в руках Петра; но один меч, светский, Христос предписывает вложить в ножны, потому что священник, занятый божественным служением, не должен употреблять его сам. Этот меч папа передает императору, коронуя и помазывая его на царство. Таким образом, светская власть установляется духовною, которая по этому самому может и сменять недостойных.

Эти богословские доводы, которые, очевидно, служили не столько основанием, сколько поводом к развитию папской системы, подкреплялись историческими доказательствами. Главные факты, на которые ссылались защитники панской теории, были: 1) упомянутый выше мнимый подарок Западной империи Константином Великим папе Сильвестру; 2) низложение Хильперика и возведение на престол Пипина Короткого папою Захарием, пример, на который ссылался Григорий VII в письмах к Герману Мецкому; 3) перенесение Империи с греков на германцев папскою властью[79]; 4) ложное толкование присяги, данной при коронации Отгоном Великим. Та роль, которую папы играли в западной истории, действительно могла подать повод к таким преувеличенным понятиям о церковной власти. Когда римский первосвященник объявил греческих императоров лишенными сана и возложил императорский венец на главу Карла Великого, в награду за оказанные церкви услуги, многие могли думать, что папе принадлежит право устанавливать и сменять царей.

Теория двух мечей была в общем ходу у приверженцев папской власти в XII веке. Очевидно, однако, что такое вмешательство первосвященника в светские дела не совсем согласовалось с духовною, небесною целью, указанною церкви Христом. Поэтому мы видим, что великие учителя католицизма, действовавшие в то время, признавая права пап, старались умерить стремление их к владычеству. Таким был св. Бернард. Сочинение его «О размышлении» (De Consideratione[80]), посвященное Евгению III, его ученику, имеет целью отвратить папу от излишней преданности земным заботам и внушить ему пользу углубления в себя.

Св. Бернард так рассуждает об обязанностях пап: «…судя светские дела, — пишет он Евгению, — ты присваиваешь себе низшую должность, ибо апостол говорит: унигиженных в церкви, сих посаждаете (1 Кор. 6: 4). Конечно, надобно соображаться с возможным; время не стерпело бы, если бы ты, повторяя слова Спасителя, сказал приходящим к тебе за судом: кто меня поставил судьею над вами? Но власть ваша простирается на преступления, а не на собственность, ибо для первого, а не для последнего получили вы ключи царства небесного; нарушителей закона вы можете исключать, а не владельцев. Которая власть кажется тебе выше: отпускать грехи или делить имения? Эта низшая область имеет своих судей, царей и земных князей. Зачем же вы вступаетесь в чужие пределы? Зачем вносите серп свой в чужую жатву? Не вы недостойны, но вам недостойно в это вступаться, ибо вы заняты высшим. Иное дело вступаться случайно, когда требует нужда, иное прилежать этому добровольно, как делу великому и важному. Но теперь, так как времена плохи, достаточно не всегда посвящать себя практической заботе, а иногда уделать время и сердце размышлению».