Читаем История политико-правовых учений: авторский лекционный курс полностью

Так вот, вопрос ставится о том, что есть критерий и смысл права, т.е. его идея. Этой идеей является ничто иное как справедливость (т.е. слово «справедливость» означает именно эту идею). Что такое справедливость? Справедливость это идея, определяющая меру распределения прав между людьми в обществе, согласующая их друг с другом и с властью. Говоря коротко, это мера распределения прав – то, как должны распределяться права между людьми. И здесь изначально имеют место два варианта, просто математически: распределение поровну, либо распределение по какому-то критерию – не поровну. Первый вариант это равенство – равное распределение прав безотносительно достоинств и заслуг, т.е. независимо от того, какими являются люди. Второй вариант это воздаяние – распределение прав пропорционально достоинствам или заслугам, т.е. одни люди наделяются бо’льшими правами, другие меньшими (как в детской считалке про сороку-ворону).

Важно понимать здесь, что воздаяние это не «неотвратимость наказания», как принято использовать это слово в распространенном смысле, а равенство это не «равенство перед законом» как требование одинакового, исключающего произвол применения закона ко всем людям. И то, и другое является не идеей распределения прав, но требованием к исполнительной и судебной системам. Справедливость же, как фундаментальная правовая идея, образующая критерий самого права, это не про то, что должно быть наказание за преступление и что закон один для всех (что, по сути, есть технические требования), а про то, каким должен быть сам закон по его содержанию – как в нем должны изначально определяться и распределяться права. Именно в этом ключе надлежит понимать равенство и воздаяние как варианты справедливости.

Справедливость есть первый и общий предмет всех древнегреческих учений о праве. Т.е. во всех древнегреческих правовых учениях речь идет прежде всего о справедливости. Два варианта справедливости образуют основную дилемму в древнегреческих учениях. Что это за дилемма (проблема выбора из двух равно обоснованных вариантов)?

Важно понимать, что тот или иной вариант распределения прав является, в конечном счете, мерилом того, каким должно быть право – конкретная норма или решение. Если норма справедливая, т.е. соответствующая идее права, то утверждаемое в этой норме благо или действие устанавливается не произвольно, но по одному или другому принципу распределения прав. Норма устанавливает, т.е. распределяет некое благо – всем одинаково либо кому-то по какому-то основанию. То же самое имеет место в случае судебного решения, признаваемого справедливым. Т.е. сама оценка какого-либо правового акта как справедливого означает, что он распределяет права по какому-то из вариантов. И вот тут возникает вопрос: какому из двух? Когда признается справедливым тот или иной вариант распределения прав, то почему он выбирается? Это и есть дилемма, решение которой было главной задачей древнегреческих теоретиков права.

Трудность в том (почему это и называется дилеммой), что оба варианта являются обоснованными. И один, и другой варианты кажутся правильными. Действительно, кажется несомненным, что все люди, независимо от того, какими они являются, должны обладать равными правами. С другой стороны, не менее обоснованным кажется то, что людей следует наделять правами (особенно в области управления государством) в соответствии с тем, насколько способны и в целом полезны они для общества. При этом должен быть выбран именно один вариант: во-первых, справедливость должна быть одна для всего права, а не две; во-вторых – равенство и воздаяние логически противоречат друг другу (воздаяние это не-равенство), т.е. невозможны вместе.

Обоснованием того или иного варианта справедливости как единственно правильного и занимается вся греческая политико-правовая теория. Можно сказать, что вся греческая правовая философия это спор по поводу того, чем является справедливость – равенством или воздаянием: один философ или школа говорит, что равенство, потому-то и потому-то, другой – воздаяние, потому-то и потому-то, и т.д.

1.3. Понятие общего блага

Вторым из исходных понятий в древнегреческих правовых учениях является общее благо. На самом деле, это первоочередное по значимости, главное понятие. Как так, ведь мы сказали прежде, что первоначальной идеей древнегреческих учений является справедливость? Верно, именно справедливость есть то, о чем прежде всего остального идет речь, но дело в том, что понятие общего блага на логическом уровне предшествует справедливости, хотя обнаруживается это не сразу, вследствие чего речь об общем благе заходит позднее, т.е. по времени во вторую очередь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отцы
Отцы

«Отцы» – это проникновенная и очень добрая книга-письмо взрослой дочери от любящего отца. Валерий Панюшкин пишет, обращаясь к дочке Вареньке, припоминая самые забавные эпизоды из ее детства, исследуя феномен детства как такового – с юмором и легкой грустью о том, что взросление неизбежно. Но это еще и книга о самом Панюшкине: о его взглядах на мир, семью и нашу современность. Немного циник, немного лирик и просто гражданин мира!Полная искренних, точных и до слез смешных наблюдений за жизнью, эта книга станет лучшим подарком для пап, мам и детей всех возрастов!

Антон Гау , Валерий Валерьевич Панюшкин , Вилли Бредель , Евгений Александрович Григорьев , Карел Чапек , Никон Сенин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Зарубежная классика / Учебная и научная литература
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 3
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 3

Эта книга — взгляд на Россию сквозь призму того, что происходит в мире, и, в то же время — русский взгляд на мир. «Холодный восточный ветер» — это символ здоровой силы, необходимой для уничтожения грязи и гнили, скопившейся в России и в мире за последние десятилетия. Нет никаких сомнений, что этот ветер может придти только с Востока — больше ему взяться неоткуда.Тем более, что исторический пример такого очищающего урагана у нас уже есть: работа выходит в год столетия Великой Октябрьской социалистической революции, которая изменила мир начала XX века до неузнаваемости и разделила его на два лагеря, вступивших в непримиримую борьбу. Гражданская война и интервенция западных стран, непрерывные конфликты по границам, нападение гитлеровской Германии, Холодная война сопровождали всю историю СССР…После контрреволюции 1991–1993 гг. Россия, казалось бы, «вернулась в число цивилизованных стран». Но впечатление это было обманчиво: стоило нам заявить о своем суверенитете, как Запад обратился к привычным методам давления на Русский мир, которые уже опробовал в XX веке: экономическая блокада, политическая изоляция, шельмование в СМИ, конфликты по границам нашей страны. Мир вновь оказался на грани большой войны.Сталину перед Второй мировой войной удалось переиграть западных «партнеров», пробить международную изоляцию, в которую нас активно загоняли англосаксы в 1938–1939 гг. Удастся ли это нам? Сможем ли мы найти выход из нашего кризиса в «прекрасный новый мир»? Этот мир явно не будет похож ни на мир, изображенный И.А. Ефремовым в «Туманности Андромеды», ни на мир «Полдня XXII века» ранних Стругацких. Кроме того, за него придется побороться, воспитывая в себе вкус борьбы и оседлав холодный восточный ветер.

Андрей Ильич Фурсов

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Признаки жизни
Признаки жизни

В ранние годы, когда Зона не была изучена, единственным оплотом защищенности и уверенности в завтрашнем дне был клан «Набат». Место, в котором брат стоял за брата. Еще ни разу здесь не было случаев удара в спину — до того момента, как бродяга по кличке Самопал предал тех, кто ему доверял, и привел мирный караван к гибели, а над кланом нависла угроза войны с неизвестной доселе группировкой.Молодой боец «Набата» по кличке Шептун получает задание: найти Самопала и вернуть живым для суда. Сталкер еще не знает, что самое страшное — это не победить своего врага, а понять его. Чтобы справиться с заданием и вернуть отступника, Шептуну придется самому испытать собственную веру на прочность.Война идеологий начинается.

Джеймс Лавгроув , Жан Копжанов , Сергей Иванович Недоруб , Сергей Недоруб

Фантастика / Учебная и научная литература / Образование и наука / Боевая фантастика