История полковника Джека

Тут он оборачивается ко мне и говорит: "Счастливчик ты, Полковник Джек, хорошее дельце мы обделали, пойдем-ка с тобой сейчас к Сент-Джордж-Филдз и там разделим всю добычу". Мы отправились туда, он уселся на травку в стороне от дороги и вытряс все деньги. "Смотри-ка, Джек, - говорит он мне, - видал ты когда-нибудь такое?" - "Никогда! - говорю я и простодушно так спрашиваю: - И все это нам?" - "Так оно наше! - говорит он. - А чье же еще?" - "А как же, - говорю я, - а тому человеку, который лишился денег, ничего уже не достанется?" - "Достанется? Ты это о чем?" говорит он. "Не знаю, - говорю я, - но ты же недавно сказал, что не будешь путаться с этим векселем и вернешь его хозяину, потому что он слишком крупный".

Он посмеялся надо мной. "Да ты, оказывается, совсем дурачок, - говорит он, - а я и не думал, что ты еще такой ребенок!" И он со всей серьезностью объяснил мне суть дела. "Это я про вексель сэра Стивена Ивенса сказал, говорит он, - он действительно крупный, на триста фунтов, и ежели бедный малый, вроде меня, рискнет сунуться за такими деньгами, они тут же спросят, откуда у меня вексель, нашел я его либо украл, и тогда они меня задержат, говорит он, - и отымут его, да еще и в переделку попадешь из-за всего этого, потому, - говорит, - я и сказал, что он слишком крупный, чтоб путаться с ним, и готов вернуть его владельцу, если бы знал как. Но что касается денег, Джек, тех денежек, что нам перепали, даю тебе слово, Джек, ему из них не достанется ничего! Да и к тому же, - говорит, - кто бы ни был этот человек, что лишился своих бумаг, будь уверен, как только он их хватится, он тут же побежит к ювелиру и предупредит его, так что, если кто и придет за деньгами, его непременно задержат, да я-то уж стреляный воробей, - говорит он, - на этом не попадусь".

"А что же, - говорю, - ты будешь делать с этим векселем? Выкинешь его? Если выкинешь, кто-нибудь его подберет, - говорю, - и пойдет да получит деньги!" - "Нет, что ты, - говорит он, - я же объяснил тебе: в таком случае его задержат вместо меня и станут допрашивать". Но я все равно толком ничего не понял, а потому не задавал больше вопросов; мы принялись делить добычу - столько денег я в жизни своей не видывал и понятия не имел, что с ними и делать-то, даже хотел было попросить моего друга припрятать их пока у себя, что было бы сущим ребячеством, - уж будьте покойны, больше бы мне их не видать как своих ушей, даже если бы с ним самим ничего не стряслось.

К счастью, я об этом умолчал, и он честно разделил между нами все деньги, только под конец сказав мне, что хотя он и обещал мне ровно половину, однако, поскольку это был мой первый выход и мне не пришлось ничего делать, только наблюдать, он считает, что будет справедливо, если я получу чуть меньше него; и он разделил сначала все деньги, то есть двенадцать фунтов десять шиллингов, поровну - по шесть фунтов пять шиллингов каждому, а потом взял один фунт пять шиллингов из моей доли и сказал мне, что я должен подарить это ему на счастье. "Что ж, - сказал я, конечно, бери, я-то считаю, что ты заслужил их все". Тем не менее оставшиеся деньги я забрал. "Но что мне с ними делать? - сказал я. - Мне их держать негде!" - "А что, у тебя разве нет карманов?" - спрашивает он. "Есть, - говорю я, - только дырявые". Не раз потом я с улыбкой вспоминал, в какой растерянности был, обретя богатство, с которым не знал, что делать, ибо у меня не было ни своего угла, ни шкатулки, ни ящика, куда бы спрятать эти деньги, даже кармана, я имею в виду не дырявого; я был один на свете, мне не к кому было пойти и попросить, чтобы их сберегли для меня, такой жалкий голодранец, как я, только вызвал бы подозрение, все решили бы, что я ограбил кого-то, и, чего доброго, схватили бы меня, да чтобы заполучить эти самые деньги, еще и обвинили, как, говорят, делают частенько. Так-то вот, разбогатев, я приобрел столько забот, что и передать вам не могу! Весь следующий день мне покою не давала мысль, как же хранить эти денежки, и довела меня до того, что я попросту сел и заплакал.