История Польши

Тем временем Речь Посполитая столкнулась с двумя серьезными проблемами: с севера долетали отзвуки Тридцатилетней войны, с юга надвигалась угроза турецкого вторжения. Турция отвечала на казацкие набеги, но больше всего ее беспокоил союз Речи Посполитой с Австрией. Речь Посполитая не хотела вступать в Тридцатилетнюю войну даже ради территориальных приобретений в Силезии. Но военный конфликт не обошел Польшу стороной: он не принес ей никаких выгод, но причинил значительный ущерб. В самом начале военных действий Речи Посполитой удалось избавиться от докучавших своими набегами военных отрядов Александра Лисовского (знаменитых «лисовчиков»). На службе у Габсбургов они прославились рядом блистательных военных операций и чудовищными грабежами. Нанеся удар по Трансильвании (Семиградью), они вынудили семиградского князя Габора Бетлена отойти из-под Вены. Для турецкого султана Османа II это стало последним аргументом в пользу разрыва вечного мира с Речью Посполитой. В это время на приграничных территориях войск почти не было, магнаты действовали самостоятельно, а сейм не желал прислушиваться к предостережениям гетмана. Станислав Жолкевский (уже в преклонных годах) погиб во время отступления после кровавого поражения поляков под Цецорой в Молдавии (19–29 сентября 1620 г.). Через год после этих событий гетман Кароль Ходкевич сумел сдержать мощный натиск турецкой армии под Хотином. Между Речью Посполитой и Турцией был заключен мир, устанавливавший границу по реке Днестр.

Едва был урегулирован неосмотрительно спровоцированный конфликт с Турцией, как возникла угроза со стороны Швеции. Уже в военных столкновениях 1617–1622 гг. была потеряна часть Ливонии. В 1625 г. шведский король Густав Адольф захватил Ригу, сломил сопротивление слабых литовских сил, захватил Курляндию и переправил свою армию по морю в Пруссию. Война 1626–1629 гг. за контроль над устьем Вислы продемонстрировала внешнеполитическую изоляцию Речи Посполитой и ее неспособность к быстрым и эффективным военным действиям. На протяжении 1624–1627 гг. сейм так и не смог утвердить налоги, предназначавшиеся на военные нужды. Коронный гетман Станислав Конецпольский оказывал шведам героическое сопротивление, даже одержал 27 июня 1629 г. победу у Тштяны,^{86} но не сумел снять осаду с Гданьска. Австрийская помощь оказалась также малоэффективной. Война завершилась перемирием 26 сентября 1629 г. в Альтмарке, где в качестве посредника выступила Франция, которая рассчитывала на переброску армии Густава Адольфа на территорию империи. Шведы сохранили за собой земли Ливонии до реки Двины и гарнизоны в прусских крепостях; по условиям перемирия они получали доходы от взимавшихся в Гданьске таможенных пошлин и гарантии религиозных свобод для протестантов. Речи Посполитой пришлось отказаться от мысли о создании собственного военного флота.

Этот унизительный диктат со стороны Швеции показал не только беспомощность Речи Посполитой на международной арене, но также и непонимание шляхтой проблем, выходящих за пределы ее непосредственных интересов. Такие выдающиеся вожди и политики своего времени, как канцлер Якуб Задзик, гетманы — великий коронный Станислав Конецпольский и литовский Кшиштоф Радзивилл, имели достаточно отчетливое представление о сложившейся ситуации и располагали необходимыми для ее урегулирования средствами. Но и они не хотели посягать на основные шляхетские свободы. Несмотря на усилия Сигизмунда III, который с 1616 г. и до своей смерти сумел не допустить ни одного срыва сейма, предубеждений шляхты преодолеть не удалось. Не удалось также провести реформу принципов королевской элекции.

По-своему еще более трагичным было правление его сына — Владислава IV (1632–1648). На этот раз выборы короля прошли гладко и единодушно, хотя во время безвластия каждый, кто мог, стремился дестабилизировать внутреннюю ситуацию. В атмосфере различных претензий со стороны протестантов и православных, антиклерикальных выступлений католиков, требований армии, казаков и прусских сословий все надеялись найти в лице Владислава IV своего короля. В действительности же Владислав ощущал себя связанным с Речью Посполитой не более, чем его отец: он никогда не отказывался от надежды получить если не королевский трон, то хотя бы какую-либо удельную власть в Швеции. Однако он столкнулся с еще более сильным сопротивлением, которое соответствовало нарастающему бессилию королевской власти. Такие выдающиеся государственные деятели своего времени, как Ежи Оссолинский или Якуб Собеский, не могли не видеть недостатков системы функционирования сейма, государственного управления и налоговой системы, но на решительные действия не решались. Попытки реформ тормозились благодаря всеобщему убеждению, что Речь Посполитая является оплотом порядка и мира в истекающей кровью Европе. Амбициозный король, в свою очередь, желал войны в надежде, что ему удастся разбудить боевой дух в миролюбиво настроенной польской шляхте. Как оказалось, это было довольно опасным заблуждением.