История Польши

Гомулка, «ревизионисты», «партизаны» и остававшаяся в резерве силезская группа Герека, несмотря на разногласия, совместно противостояли попыткам церкви сказать свое слово. Острое столкновение произошло в середине 60-х годов и было связано со сферой внешней политики. Одним из священных принципов польских коммунистов были постоянные предостережения о немецкой угрозе, что позволяло подкреплять «марксистские» обоснования необходимости союза с СССР геополитическими аргументами. В Бонне все еще судорожно цеплялись за постулат о законной принадлежности Германии земель к востоку от Одера и Нейсе (Одры и Нысы). Первые признаки готовности согласиться с послевоенными реалиями обозначились в 1965 г. среди немецких протестантов. Католическая церковь Польши, которая в принципе стремилась воспрепятствовать использованию неприязни к немцам в политических целях, еще в большей степени хотела избежать неблагоприятного для немецких католиков сравнения с протестантами. Поэтому 18 ноября 1965 г. польские епископы обратились с письмом к немецким, в котором еще раз напомнили о преступлениях нацистской Германии, признав при этом, что ответом на них стали, среди прочего, несправедливости, совершенные по отношению к немецкому населению. В соответствии с духом христианской религии они «прощали и просили о прощении». Коммунисты отреагировали на это письмо яростной пропагандистской кампанией. Епископов обвиняли в предательстве национальных интересов, недостойном поляков забвении немецких злодеяний, смешивании религии с политикой. Некоторое время эти откровенно националистические нападки, казалось бы, оказывали влияние на настроения в обществе. Но вскоре выяснилось, что у католицизма осталось множество приверженцев. Когда в 1966 г. церковь торжественно отмечала тысячелетие христианства в Польше, власти попытались преуменьшить значение этих торжеств, устроив собственное празднование «Millenium» («Тысячелетия») польской государственности. В условиях конкуренции двух празднеств окончательно выяснилось, насколько сильно католическая вера и традиция продолжают воздействовать на умы миллионов поляков.

Постепенно острота конфликта ослабевала, хотя возвращения к «октябрьскому» взаимопониманию между Гомулкой и Вышинским уже не было. Зато усиливался антагонизм между рвущимися к власти «партизанами» Мочара и остатками «пулавской» группы, а также радикальным «ревизионистским» течением в среде интеллигенции и молодежи. Аппарат государственной безопасности во главе с Мочаром, назначенным в декабре 1964 г. министром внутренних дел, все чаще, хотя пока еще осторожно, обращался к антисемитским лозунгам. Партийные власти яростно критиковали непослушных интеллектуалов. Колаковского исключили из партии — после доклада, прочитанного им в 1966 г., в годовщину польского «Октября».

Последний барьер «партизанам» позволили преодолеть внешние обстоятельства — арабо-израильская война в июне 1967 г. По примеру советского руководства польские коммунисты начали ожесточенную «антисионистскую» кампанию, являвшуюся, по сути, антисемитской. В Польше «сионизм» связывали с представителями прежней «пулавской» группы. Их начали вытеснять с постов и обвинять в несоответствии польским интересам и в преступлениях сталинизма. Гомулка поддался этим настроениям, возможно получив тенденциозную информацию о «сионистских» заговорах. Девятнадцатого июня в публичном выступлении он осудил польских «сионистов», посоветовал им сделать выбор между Польшей и Израилем и порекомендовал тем, кто хотел бы иметь «две родины», покинуть Польшу. Наряду с антисемитизмом усилилась антинемецкая пропаганда. Сотрудник Мочара — шеф еврейского отдела в Министерстве внутренних дел Тадеуш Валиховский даже опубликовал книгу (признанную диссертацией) об «оси Бонн — Тель-Авив».