История позднего Средневековья

Нет сомнения, что Гизы мстили этим за смерть отца, подозрение в которой падало главным образом на Колиньи, как заметили мы выше. При вести об этом событии Карл пришел в бешенство: он сам присутствовал при перевязке раны и клялся отыскать и строжайшим образом наказать виновных, но этого не допустили. При дворе образовалась небольшая партия, боявшаяся более всего сближения Карла с протестантами; во главе ее в эту минуту стояла Екатерина. Мы знаем, что она старалась сохранить равновесие между обеими партиями и потому постоянно приставала к слабейшей, чтобы другой не дать слишком усилиться. В настоящую же минуту протестантская партия получила перевес: дерзкая попытка Гизов поставила католическую партию в опасность, а между тем с падением Гизов последняя лишалась главных вождей своих. Медлить было нечего, и ясно, какую сторону должна была принять Екатерина. С королевой действовали несколько итальянцев, проникнутых политическими понятиями своей Родины, и сын ее, герцог Генрих Анжуйский; мы увидим впоследствии ближе эту странную личность. Они-то составили план Варфоломеевской ночи. О ней писали много, как современники, так и писатели последующего и нашего времени. Событие это подверглось разного рода приговорам: не только между современниками, но и между писателями нашего времени находились такие, которые хвалили политическую идею Варфоломеевской ночи и оправдывали ее. Самые полные исследования, совершенные на основе богатых материалов, доказывают, несомненно, что план Варфоломеевской ночи не был результатом долгих соображений, но созрел внезапно вследствие страха со стороны католиков. Екатерина Медичи хотела отклонить опасность, грозившую ее планам вследствие перевеса протестантов. Ее расположением воспользовались горячие католики и склонили самого короля к жестокому делу. Не далее как за несколько дней король, который был очень умный государь, но раздражительный до болезненности, склонился принять участие в этом намерении. Обвинения на него в этом случае оказываются не вполне клеветами: это доказывается его предписаниями, сделанными за несколько дней пред сим в города, чтобы не пропускать бежавших протестантов. Можно было заметить, что что-то такое заготовлялось, об этом даже не мог совсем не знать Колиньи: но протестанты не принимали никаких мер. Король, праздновавший недавнее свое бракосочетание, также немного обращал внимания на приготовлявшееся. 23 августа 1572 г., в самый день убийства, начальникам парижских кварталов велено собрать жителей этих кварталов, католиков, дать им особенные знаки, по которым они бы могли узнавать друг друга, отдать приказание им вооружиться и ждать вестового колокола, после которого герцог Гиз дает им особое приказание: какое было это приказание, никто не знал. Екатерина и те лица, которые были посвящены в тайну, ждали с немым страхом удара колокола. Когда ударили, король велел остановить исполнение: но было уже поздно, уже раздались выстрелы. Одной из первых жертв был Колиньи, убитый одним чехом, бывшим в службе у Гизов. Вообще в это время во Франции было много беспокойных иностранцев, искателей приключений. Замечательно, что в числе лиц, составлявших план Варфоломеевской ночи, почти не было французов, большей частью это были итальянцы. Но народ парижский, раздраженный прежней борьбой с протестантами, горячо взялся за это дело. Убийства продолжались всю ночь (на 24 августа, на день святого Варфоломея). На другой день Карл, испуганный, велел остановиться; на третий день он велел опять продолжать: видно было, что он сам колебался в этом деле. Число падших жертв было, конечно, преувеличиваемо некоторыми протестантскими историками: но по большей вероятности во всей Франции во всяком случае пало более 30 тысяч. В числе их было много отличных людей, не одних протестантов, но и католиков: тогда совершено было много страшных дел из личных страстей и ненависти. Но не во всех городах это дело бы принято одинаким образом; правитель Байонны, виконт де’Ортес, так отвечал на приказание короля убивать всех гугенотов: «Я сообщил приказание вашего величества войску; все они готовы умереть за вас, но между ними нет палачей». Во многих местах начальники не допустили убийства. Но впечатление, произведенное этим событием, было ужасное. Елизавета Английская, получив о нем известие, хотела даже выслать французского посла из Лондона, и когда его приняла потом, то вышла в трауре. Тесть короля, Максимилиан II, бесспорно, один из самых благородных и просвещенных людей тогдашней Европы, горько жаловался на это событие и не одобрял его. Зато в Риме и Мадриде его праздновали молебствиями и освещением города. Ученые обеих партий уже тогда писали много pro и contra. Во всяком случае, если допустить деление преступлений на полезные и бесполезные, то дело Варфоломеевской ночи принадлежит к числу бесполезных преступлений: оно не утушило, но только раздражило вражду протестантов.