История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Место, где находился старый рынок, располагавшийся возле излучины реки в 15 километрах вверх по течению, для нового города не подходило, так как туда из-за мелководья большие морские корабли пройти не могли. А чтобы исключить конкуренцию со стороны порта земгальских торговцев, находившегося в устье Курляндской Аа, в 1201 году папа издал специальный мандат, запрещавший судам заходить туда под страхом строжайшего наказания.

В 1202 году под предводительством брата Альберта Энгельберта в Ригу из Германии прибыли первые поселенцы, а в 1211 году епископ приступил к возведению кафедрального собора – зальной церкви с нефами одинаковой высоты, крытой галереей и залом для собраний.

Земля в городе находилась в собственности епископата, но постройки возводились при активном содействии немецких купцов. Горожанам же Альберт даровал такие же свободы и привилегии, какими пользовались немцы на острове Готланд. Вскоре и управление городскими делами стало осуществляться назначенным епископом фогтом[41]. Поэтому уже в 1221 году, еще при жизни основателя города, горожане доросли до того уровня, когда им можно было передать право на принятие устава городского совета и на владение городской землей.

Миссионерская деятельность осуществлялась при неразрывной связи и содействии монашеских орденов. Первый старший пастор рижского соборного капитула[42], брат Альберта Энгельберт, был членом монашеского ордена Святого Августина, а его преемник Йоханнес – премонстрантом[43]. Однако наиболее деятельными среди всех являлись цистерцианцы, которые предоставили для миссионерских целей многочисленных проповедников и создали для себя в Лифляндии укрепленные опорные пункты. В частности, в 1205 году они начали строительство монастыря в Дюнамюнде[44], настоятелем которого стал миссионер Теодорих. А в 1213 году римский папа Иннокентий III потребовал, чтобы каждый нижнесаксонский монастырь отрядил одного или двух монахов для усиления миссионерской миссии в Эстонии.

В отличие от остальных колонизированных немцами восточных областей на территории нового епископата Альбрехт с самого начала не преследовал интересы, присущие мирскому сюзерену, и не располагал соответствующей защитой. Силовые средства для покорения язычников епископу приходилось собирать самому. При этом людей, прибывавших с ежегодными процессиями паломников, для таких целей не хватало. Дефицит ощущался и тогда, когда Альберт начал привлекать способных носить оружие высоким жалованьем. Поэтому наиболее действенной силой, которой он располагал, были военные возможности одного религиозного рыцарского ордена, давшего обет бороться с язычниками.

В 1202–1203 годах цистерцианец Теодорих явно независимо от епископа Альбрехта основал орден рыцарей Христа (латинское название – «Братство воинов Христа»), чьей эмблемой являлся красный меч на белом поле с красным крестом над рукоятью и который стали называть орденом меченосцев. Этот орден, перенявший устав тамплиеров, в отличие от него, подчинялся непосредственно не папе, а епископу. За счет постоянного пополнения рыцарями из Германии он быстро рос и уже вскоре настолько усилился, что в 1207 году смог приступить к завоеванию новых земель, начав претендовать на треть от военной добычи и требовать права на владение третью всех завоеванных земель. Епископ Альбрехт пошел навстречу пожеланиям ордена и согласился передать ему испрашиваемые территории.

Еще в начале того же года Альберту удалось привести к логическому концу свои организационные мероприятия – на собрании светских и духовных лидеров в немецком городе Зинциг в январе, а может быть, в Гельнхаузене 2 февраля 1207 года он преподнес Лифляндию королю Филиппу Швабскому в качестве нового имперского ленного владения. Позднее, а именно 1 декабря 1225 года, ему удалось добиться у короля Генриха признания Лифляндии в качестве марки[45] империи и придания ее правителю таких же суверенных прав, какими обладали другие имперские князья. Тем самым ограничивались и властные полномочия императора в вопросах регулирования правовых отношений, чего добивались все лифляндские феодалы. В результате были сформированы такие правоотношения, которые сохранялись затем в течение трех с половиной столетий. Попытки же непосредственного вмешательства императоров во внутренние дела Лифляндии, как, например, издание манифеста в защиту прав новообращенных Фридрихом II в марте 1224 года, дальнейшего развития так и не получили.

Епископ Альбрехт преследовал четкую цель, которая была одновременно и миссионерской, и политической, – воцарение христианства в Лифляндии, властителем которой стал бы не кто иной, как епископ. В осуществлении таких планов он опирался на поддержку своих пятерых братьев, из которых наряду с уже упоминавшимся Энгельбертом наиболее известным стал Герман – будущий епископ Дорпата. Из трех других братьев самую заметную политическую роль сыграл Дитрих, который сделал правильные выводы из вынашиваемых Альбертом планов на будущее – в 1211 году он женился на дочери русского князя Владимира из Плескау.