История привлекательности. История телесной красоты от Ренессанса до наших дней

Второе обстоятельство, свидетельствующее о прогрессе в изучении тела, – это именно активность, постепенно возрастающее значение движения для физической эстетики. Переход от красоты внешней, формальной, к более динамичной, предполагающей гибкость и раскованность: произошли глобальные изменения, когда застывшие, неподвижные фигуры классических гравюр сменились искусно прорисованными прогуливающимися дамами на гравюрах конца XVIII века; еще более значительные изменения произошли, когда по Парижу вместо романтических барышень стали прогуливаться сегодняшние девушки, воплощающие бесчисленные вариации моделей красоты. В их походке угадываются танцевальные движения, в едва уловимом напряжении тела слышится музыка, они преобразовали свободу в мобильность, скрытую силу, динамичность контуров своего тела.

Третье и последнее направление изучения тела – это экспрессия. Сначала – интерес общества Нового времени к «изящному», проявившийся с XVI века, повышенное внимание к «одухотворенной красоте», ее триумф в классической Европе; взгляд, выражающий сокровенное, внутренняя глубина, проявляющаяся во внешности. Эта эволюция интереса свидетельствует о переходе на более глубокий уровень познания тела.

Создается впечатление, что постепенно происходит смещение исследовательского фокуса с поверхности тела в его глубину: тело обретает вес, появляется место для внутренних сил, действующих в теле и предположительно способствующих красоте. В особенности это касается глаз – неизменного объекта пристального изучения, назначенного на роль «зеркала души». Загадку глаз постоянно пытаются разгадать, рискуя потонуть в бездомном омуте, воспетом романтиками. Впрочем, игра с «внутренним пространством» тела продолжается и сегодня, когда идет поиск телесных проявлений психологических процессов, тревог и травм – когда считается, что главным условием красоты является примирение человека с его внутренним миром.

Красота изменяется не только под влиянием моды: она следует за социальной динамикой, культурными переломами, конфликтами полов и поколений. Как далеки друг от друга две вселенные, так и узкие, аккуратные рты ренессансных портретов, с тонкими, чуть поджатыми, бледными и всегда сомкнутыми губами, если и улыбающимися, то сдержанно, – далеки от открытых, ярких, подвижных ртов портретов сегодняшних, с большими, пухлыми, мясистыми губами: в первом случае – кротость, непременная составляющая поведенческого кодекса, во втором – самоутверждение, четко выраженное желание выставить себя напоказ, присутствие движения, свободы, поощрение эротизма и соблазнения. Не меньше различий отыщется между силуэтом аристократическим и силуэтом постреволюционным. Так, плечи классического придворного отведены назад, живот выставлен вперед, голова и подбородок приподняты вверх. Эта подчеркнуто горделивая, выгнутая осанка соответствует представлениям о чести и достоинстве, характерным для мира, который отличается от того, где утвердился облик «современного» буржуа: его голова и плечи устремлены вперед, торс доминирует над узкой талией; такой апломб свидетельствует, воплощая в себе мощь и крепость, о волевой целеустремленности, обязательствах, которые надлежит выполнить. В этих моделях воплотились два противоположных, контрастных мировосприятия.

Более того, изменения в культуре могут сказаться даже на «половой принадлежности» понятия красоты. Идеал, который долгое время воплощался в женщине, исполнявшей роль парадной декорации, красивой и неподвижной, не может оставаться неизменным в эпоху, когда статус женщины существенно изменился и утвердилась красота активная, инициативная, рабочая. Изменились традиционные характеристики женщины. Половая принадлежность больше не определяет красоту в мире, где царит равенство труда и социального статуса.