История про доброго слона

Они поговорили и о другом: миссис Томас говорила, как она скучает по Савубоне и по всем, кто в ней, — людям и животным. Ее монолог длился довольно долго, и Мартина, зная, как не любит бабушка ненужных денежных трат, особенно при разговорах по телефону (тем более, на такие далекие расстояния!), удивлялась такой расточительности. А потом перестала удивляться и начала догадываться, что это неспроста: наверное, бабушке там очень одиноко — это раз, а во-вторых, что куда серьезней, бабушка определенно очень волнуется, даже боится чего-то — что совсем на нее не похоже и что, в свою очередь, вызывает сильное волнение у Мартины.

Выдержав еще пять-семь минут своего беспокойства, Мартина задала прямой вопрос:

— Скажи, бабушка, тебя что-то тревожит?

— Глупости! — ответила та. — Не выдумывай, пожалуйста. Конечно, я переживаю по поводу будущего нашей Савубоны, но здесь у меня все в порядке. Даже немного отдыхаю. А почему ты вдруг спросила?

— Просто мне показалось. Тогда давай закончим разговор. Ты сама говорила, что каждая минута стоит ужас сколько.

Наступила пауза, за которую тоже надо было платить «ужас сколько». И потом миссис Томас сказала совсем другим тоном:

— Впрочем, зачем я тебя обманываю, Мартина? Да, по правде говоря, я весьма обеспокоена. Мне не по себе. Боюсь, что человек, которого я любила, кого знала более сорока лет, окажется не тем, каким я его считала. Каким любила…

Дождь за окном усилился, капли били по оконному стеклу, в комнате еще больше потемнело. Голос миссис Томас сделался глуше, словно природа и телефон не хотели, чтобы Мартина услышала все, что собралась сказать бабушка. Но Мартина пока еще различала слова.

— …Сердце мне говорит, он был хорошим, добрым человеком, который не хотел и не мог сделать ничего недостойного. Но где-то, в каком-то уголке мозга появляется мысль, что мы никогда не можем до конца знать другого человека, что всегда может случиться так, что…

Окончание фразы заглушил треск в телефонной трубке, Мартина трясла ее, крепче прижимала к уху, затыкая второе ухо пальцем, — ничего не получалось: связь была нарушена… Ой, нет! Вот опять прорвался голос миссис Томас под аккомпанемент треска и грохота — он стал громче: заполнил всю кухню.

— …Секреты и тайны… они разрушают нашу жизнь… Никогда не отдавай им всю свою душу. Даже если секреты, которые носил в себе мой Генри, были самыми чистыми и благородными, они могли все разрушить — и Савубону, и мое доверие, и любовь… Ох, моя дорогая, нужно быть готовыми к этому… к потерям… любимого дела, заповедника, белого жирафа… веры в людей…

• 10 •

Ужин в тот вечер проходил совсем уныло. Ни у кого не было аппетита, хотя тетушка Грейс, как обычно, оказалась на высоте и постаралась сделать его как можно вкуснее.

Бен неотрывно думал о том, как повернуть создавшееся положение в их пользу — другими словами: как сохранить заповедник в нынешнем виде, и чтобы все оставалось на местах. До настоящего времени он не один год чувствовал себя здесь одиноким, почти отверженным — у него не было настоящих друзей в школе, он не слишком рвался, да его и не очень охотно принимали, в круг учеников. Но Мартина и ее бабушка, не говоря о Тендаи и тетушке Грейс, сумели резко повернуть его жизнь. Они поняли, чего он хочет больше всего, и помогали быть ближе к природе, заниматься тем, что он так любит: заботой о животных, изучением их жизни. И, конечно, поддерживали его намерение стать опытным следопытом — таким, как Тендаи… А, значит, теперь, в наступившие трудные времена, он просто обязан что-то сделать, чтобы мир, в котором они все так счастливо живут, не рухнул. Но что он может?..

Мартина отодвинула тарелку, почти не притронувшись ко всей этой вкуснятине: свежий, только что выловленный Сэмпсоном из озера и зажаренный лещ с помидорами «черри» и картофельным пюре под африканским шпинатом; а на десерт — кусок изумительного лимонного пирога!

Но все равно сейчас, в Савубоне каждый ужин кажется ей последним.

Недавний телефонный разговор с бабушкой не выходил из головы. Она привыкла к тому, что от миссис Гвин Томас всегда веет мужеством, силой и уверенностью, которые переходили и к ней, Мартине. Но то, что услышала по телефону, говорило о растерянности, даже о страхе. Уж если бабушка чувствует такое…

После еды тетушка Грейс отвела Мартину в сторону и вручила ей небольшой коричневый пакет, перевязанный веревкой.

— Что это? — спросила Мартина.

Грейс улыбнулась.

— Думаю, детка, у тебя мало осталось моих целебных трав. Вчера, когда ты умчалась от меня на своем жирафе, я новых насобирала. Пускай будут в запасе… Пока не открывай, — добавила она, видя, что Мартина собралась открыть пакет. — Прибереги на будущее…

После всего, что произошло, а также потому, что к ней на постель забрались щенки каракала, пустынной рыси, и стали возиться там, Мартине было не до сна. Она лежала, ворочалась и думала все о том же: о бабушке, о судьбе заповедника, о том, что с ними со всеми будет. И с белым жирафом Джемми в том числе.