История психологии. Проблемы методологии

В-пятых, для науки главный предмет исследования – вещь, природа. В отличие от этого искусство глубоко антропологично; его содержание «составляет не природа, а человек, т.е. то, что есть самого важного в мире для человека». Природа выступает в искусстве не как специальный предмет исследования, а как средство реализации его главной познавательной ориентации в познании человека – обращаться «внутрь себя только от внешних предметов», познавать себя «сначала только вне себя», уяснять человеческую жизнь «исподволь и посредственно» (там же, с. 148). Она служит раскрытию настроения автора и углублению познания души человека, неразрывно связана с событиями душевной жизни.

Проведенный анализ приводит автора к выводу о важности взаимодействия, взаимообогащения и взаимодополнения научной и обыденной поэтической деятельности, о том, что между ними должно существовать «известное равновесие». Наука не может ниспровергать, устранять, обесценивать обыденное знание; она должна опираться на него, развиваться в союзе с ним: «Как мифы принимают в себя научные положения, так наука не изгоняет ни поэзии, ни веры, а существует рядом с ними, хотя ведет с ними споры о границах» (там же).

В современной психологии вопрос о соотношении житейской и научной психологии рассматривается В.В. Петуховым и В.В. Столиным. Житейскую психологию они определяют широко как все «до-научное» знание, существующее и накапливающееся в истории культуры вне сферы психологии как самостоятельной науки. Основное отличие научного знания от житейского авторы видят в ограничении его предмета и возникновении «специального языка» (системы понятий и точных методов исследования): «Основное отличие научной психологии от житейской заключается в том, что если для последней поле исследовательской деятельности практически бесконечно, то с появлением научной дисциплины происходит резкое сужение, ограничение, зафиксированное в специальном языке. Научный психолог теряет для изучения (не всегда безвозвратно) целые пласты житейского опыта, однако вводимые ограничения создают новые преимущества. Так, у Вундта точное предметное определение сложного для изучения объекта связано с умением операционально, с помощью простых методических процедур в специальной экспериментальной ситуации выделять его элементы, воспроизводить их в заданных условиях, измерять (и, следовательно, привлекать количественные методы для обработки полученных данных), выявлять связи этих элементов и в конечном счете устанавливать закономерности, которым они подчиняются» (Петухов, Столин, 2001, с. 37).

Кроме указанных критериев разграничения научной и житейской психологии, выделяется еще ряд оснований их разделения: источник и путь возникновения и развития знаний; формы сохранения знаний; условия их воспроизведения и передачи.

Источник житейской психологии – конкретный индивидуальный опыт и извлекаемые из него психологические знания. Опыт, лежащий в основе научной психологии, «с самого начала является абстрагированным от многих деталей, понятийно оформленным» (там же, с. 38).

Житейские знания накапливаются «несистематически», спонтанно; научные психологические знания – результат целенаправленной познавательной, систематически организуемой и осуществляемой деятельности.

Житейские знания носят интуитивный характер в отличие от научного знания – «систематизированного, инструментально оснащенного»: «Для научного психолога удачная догадка становится гипотезой, допускающей экспериментальную проверку. Конечно, эксперимент возможен и в житейской психологии, и люди часто прибегают к этому эффективному средству получения необходимой информации (не ожи дая подходящего случая, а активно организуя его). Однако научно-психологические эксперименты отличаются не только большей строгостью своих гипотез, но условиями поведения. В современной психологии эти условия нередко отделены от жизненной конкретности и даже могут искажать ее. Отличаются и результаты экспериментов: ученым нередко приходится отказываться от собственных обыденных представлений, “не веря своим глазам”» (там же).

Различны формы представления и сохранения житейских и научных знаний. «Обширный опыт житейской психологии сохраняется и существует в соответствии с теми видами практики, из которых он получен и которые он обнаруживает. Он может быть упорядочен в традициях и обрядах, народной мудрости, афоризмах, однако основания таких систематизаций остаются конкретными, ситуативными. Если ситуативные выводы противоречат один другому… то житейскую мудрость это не смущает, ей нет нужды стремиться к единообразию. Научная психология систематизирует знания в форме логических непротиворечивых положений, аксиом и гипотез. Знания направленно аккумулируются, служат базой расширения и углубления найденных закономерностей, и происходит это именно благодаря наличию специального предметного языка» (там же).