История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

В марте 1830 года мы прибыли на реку Галлинас, расположенную неподалеку от моей бывшей фактории в Рио-Бассо, и по высадке обнаружил, что местные процветающие фактории контролирует мой старый знакомый дон Педро Бланко. Он очень сожалел о смерти моего дяди. Педро ничего не знал ни о Диего Рамосе, ни о моем побеге с донной Амелией. Изменение моего имени скрыло все наши следы. Я был рад принять его предложение поселиться на берегу Галлинаса и занял должность полуклерка-полудоктора при доне Педро Бланко. Во время своего прежнего знакомства с ним на Гамбии я был влиятелен и богат, а он – искатель приключений и пристанища. С тех пор я промотал состояние, а он накопил его.

Галлинас являлся местом содержания и рынком для торговли рабами, собранными со всех пунктов, которые распространились по гвинейскому побережью, а также на территории далеко на юг. Мое знание туземных диалектов представляло большую ценность для моего работодателя. Реку, по названию которой получило имя поселение, усеивало множество мелких островов. На некоторых из них возле моря, а также на берегах реки располагались фактории, загоны, жилые дома и склады. Успехи Бланко привлекли десяток других работорговцев и агентов, поселившихся здесь. Дон был для них чем-то вроде князя. В африканской манере он содержал гарем и свиту из домашних слуг, охранников и т. д., помимо клерков и надсмотрщиков при загонах для рабов. Я служил при нем шесть лет и за все это время совершил один рейс клерком, а другой – капитаном невольничьего судна.

Шхуна «Наполеон» была клипером, приписанным к Балтимору, водоизмещением девяносто тонн, стройным и скоростным. Она прибыла с Кубы без полезного груза, как новое судно. Шхуна совершила два успешных рейса, прежде чем я, по указанию дона Педро, занял на ее борту место помощника капитана и врача. Это случилось во время ее рейса на Кубу с двумястами пятьюдесятью рабами – взрослыми мужчинами, сотней подростков и женщин – для продажи на островном рынке. Груз подлежал передаче на консигнацию моему старому другу Гомесу и оценивался по номиналу. По расчетной средней цене стоимость каждого из трехсот пятидесяти рабов составляла 16 долларов, но в Гаване средняя рыночная стоимость составляла 360 долларов, что при условии благополучной доставки рабов давало чистую прибыль 120 400 долларов за весь груз. Из этой суммы следовало вычесть около 20 тысяч долларов, среднюю стоимость ходки клипера туда и обратно, включая комиссионные. Следовательно, рейс приносил сумму прибыли около 100 тысяч долларов. Таковы были огромные выгоды работорговли в 1835 году. Позднее, с учетом большего риска, средняя прибыль от успешного рейса еще более повысилась.

Перед отбытием у «Наполеона» появились некоторые проблемы. Рабы-мужчины, составлявшие груз шхуны, представляли собой свирепых воинов племени кассао народности фи, и торговцы спровоцировали жестокую войну с ними туземцев шербро-баттом. Мы доставили этих рабов на борт клипера с большим трудом, хотя цепь сковывала каждого из них от лодыжки до шеи. При посадке в лодки некоторые из них попытались прыгнуть в море, и, чтобы они утихомирились, их пальцы зажали тисками. Эти воины были прекрасно сложены, а подростки и женщины – красивы и оживленны.

Мы развили отличный ход и собирались зайти на следующий день в Моро, когда на горизонте появился наш смертельный враг – британский крейсер, на всех парусах помчавшийся к клиперу. Время приближалось к закату, и мы были уверены, что сможем легко уйти от преследования. Однако крейсер оказался великолепным парусником и стал быстро нас нагонять. Капитана Мину охватило отчаяние, поскольку нам в паруса дул сильный бриз, и через несколько часов мы достигли бы пункта на острове, где благополучно бы выгрузили живой товар. Однако как раз в это время ветер резко ослаб, и утреннее море предупредило нас о приближении тропического урагана. Взяли паруса на гитовы, чтобы встретить ожидаемый торнадо, и очень скоро нас настиг душный шквалистый ливень. Небо и море окрасились в чернильный цвет. Дождевой фронт остановился примерно через час, но темнота сохранялась. Едва мы увидели огни бухты Матансаса, свет которых пробивался сквозь дымку, как внезапно меня осенила идея. Через десять минут наша команда уже села в лодки, тянувшие на буксире клипер рывками гребцов. Я занял место в ведущей лодке, правя к рифам и участку земли, который, как мне помнилось, окружал мою бывшую плантацию. Прежде чем вышла луна, наш клипер, поставив стеньги, благополучно стал на якорь позади деревьев.

То ли офицеры британского крейсера решили, что шхуна пошла ко дну, то ли приняли ее за «Летучего голландца», мы так и не поняли, но через несколько дней вошли в бухту с документами Пуэрто-Рико, и Гомес, наш грузополучатель, положил стотысячедолларовый кредит на счет Бланко. Пять тысяч долларов из этой суммы я получил в качестве чаевых, когда мы вернулись в Галлинас рассказать всю историю. Дон обещал сделать меня капитаном одного из кораблей.