История Рай-авеню

— Ты говоришь так, потому что у тебя их нет, — сказала Меган. Она не знала, что и думать об этой Сюзи. Ей еще никогда не встречались девушки, которые так откровенно выражали свои мысли.

Сюзи как будто читала мысли Меган. Она сказала:

— Послушай, я всегда говорю то, что думаю, — она улыбнулась горькой улыбкой. — Я слышала о том, что ты спасла ребенка. Класс. Послушай, ты можешь до конца дней использовать этот эпизод в своих целях. И совершенно легально.

— Использовать? Что ты имеешь в виду?

— Черт возьми, твой отец тебе скажет. Он ведь классный политик, верно?

— Что ты знаешь о моем отце?

— Слушай, девочка, я же живу в Нью-Йорке, верно? Мои родители тоже живут в Нью-Йорке. Они, конечно, социалисты. Это тебя пугает?

Меган не знала, что ей думать о Сюзи Гинзбург. Она хотела оказывать той помощь и совсем не ожидала, что ее будут оскорблять и над ней насмехаться. Что она себе такое позволяет, черт возьми?

Когда Меган пожаловалась сестре Мур, та ответила с улыбкой:

— Ты отвергаешь ее, потому что в ней есть сила духа. Тебе кажется, что она слишком похожа на тебя. Я права? Пусть остается такой, какая есть. Это крепкая девочка. Не будь такой бесчувственной. Возможно, ты кое-чему от нее научишься.

И Меган научилась. Она узнала, что Сюзи, ее родители и все их друзья были свободными людьми, живущими неподалеку от Бронкса, но с таким же успехом они могли обитать и на Марсе. Сюзи права. Интересно было узнавать, как живут другие. Иногда, правда, это сбивало с толку. У этих людей не было секретов, они никогда не врали, не говорили ерунды. Они открыты для всех.

— У моего отца завязался роман с натурщицей, которую он рисовал. С ней хлопот было полный рот. Когда он бросил ее, она напророчила, что с ним случится несчастье. Черт, возможно, она оказалась права. Посмотри на меня.

— А как насчет твоей матери? — спросила Меган, широко открыв глаза от удивления.

— О, она ни в чем не уступает отцу. Ну и что? Они с ума сходят друг по другу. А все эти романчики не имеют никакого значения. Просто иногда им требуется чего-то остренького. А теперь расскажи мне о себе, Меган. Ты, конечно же, девственница.

Меган почувствовала, что краснеет. Она хотела сменить тему разговора. Но хотелось и побыть с Сюзи, послушать ее.

— Да, ну и что? Ты говоришь так, будто это смертный грех. Вместо того чтобы…

Сюзи закрыла глаза и произнесла тихим голосом:

— Ты должна предстать чистой перед человеком, который выберет тебя в жены, — она ухмыльнулась. — Чушь. Я занималась сексом, когда мне было тринадцать лет. Ему было пятнадцать, и у него уже был сексуальный опыт. Ничего особенного, кроме боли, я тогда не почувствовала, но все же для первого раза показалось довольно интересно. Разумеется, со временем стало еще интересней. А потом…

У Меган вырвалось:

— Послушай, я же не твой исповедник.

Сюзи рассмеялась, потом посерьезнела:

— Извини, Меган. Я просто болтаю всякий вздор. Видишь ли, твой образ жизни так же непонятен мне, как и мой тебе. Куда бы мы ни отправлялись с моими родителями, везде общаемся с людьми нашего круга. Это художники, писатели, скульпторы и артисты.

Добавила с грустью в голосе:

— А также танцоры. О да, танцоры. Мы ведем особую жизнь, и, мне кажется, не замечаем, что остальной мир живет совершенно по-другому.

— Ты все время говоришь «мы». Ты что, тоже художница? Ты рисуешь, что ли?

Сюзи прикусила нижнюю губу и закрыла глаза. Было тихо, только искусственное легкое издавало свой специфический шум. Меган взглянула в зеркало, стоящее перед Сюзи, и увидела на ее лице слезы.

— Я была танцовщицей. Я… хорошо танцевала. В балетной труппе. Я там была самая молодая. Танцевала во всех европейских столицах, всего в тринадцать лет. Нет, я не была примой, и, возможно, никогда ею не стала бы. Не думаю, что дело дошло бы до этого. Но теперь нечего сожалеть, не так ли? Я хочу сказать, что мне только семнадцать, но у меня есть что вспомнить. И вот я оказалась в такой идиотской ситуации. Там, в этой железной огромной бочке, находится то, что осталось от моего тела. Боже, знаешь ли ты, на какие жертвы идет танцовщица? Ты знаешь…

Она сильно прикусила губу.

— Ладно, хватит. Думаю, что Сюзи уже много чего рассказала тебе, Меган, сегодня. Я уже начинаю жалеть себя, а это мне вредно. Сейчас хочу просто отдохнуть. Положи, пожалуйста, книгу на подставку. Я почитаю немного. Хорошо? Увидимся завтра?

Меган каждый день приходила к Сюзи Гинзбург в течение последующих месяцев. Они стали друзьями.

Родители Сюзи были шумные, одетые в яркие одежды, веселые люди. Когда они навещали дочь, то приносили с собой еду, книги, пластинки и рисунки, которые показывали всем, кто находился в палате. Они были молодыми и красивыми. Ее отец, стройный мужчина, носил, будто простой рабочий, штаны из хлопка и такую же рубашку. На ее матери была длинная юбка и черная облегающая блузка. Длинные волосы спускались по спине до самой талии. Они были очень густыми, и возле шеи их перехватывала серебряная пряжка, сделанная ее знакомым серебряных дел мастером. Красивая, не так ли?