История, рассказанная в полночь

Куксон впился взглядом в туго набитый мешок: отыщется ли там долгожданное письмецо?

Бакура, заметив гоблина, помахал ему рукой, подошел.

— Приветствую, почтенный Куксон! Здорово, Пичес! А ты, смотрю, опять со своим чучелом?

— Бонамур его зовут, — поправил Пичес.

Куксон нетерпеливо перебил:

— В Ведомство магии письма есть?

— Имеются, — охотно откликнулся Бакура. — Его милости магу Хронофелу — двенадцать писем, кобольдам в архиве — сорок восемь, казначею…

— Для меня есть что-нибудь?

Бакура на мгновение задумался.

— Конечно. Семнадцать, кажется. Или восемнадцать? Я помощнику Граббсу вручить собирался, как обычно.

— Вручишь. Только сначала мне покажи.

Пока письмоносец рылся в мешке, Куксон изнывал от нетерпения. Есть весточка от Брисса или нет? Должна, должна быть!

— Вот, держите. Восемнадцать штук, как я говорил.

Куксон выхватил из рук Брисса толстую пачку.

— Это не то, это тоже не то… а это что?! Опять от вампиров-целителей, чтоб им провалиться!

Куксон раздраженно фыркнул, продолжая перебирать конверты.

— Это не то, это тоже не то… а это… это… вот оно!

Гоблин замер, глядя на мятый лист дешевого пергамента, сложенный вчетверо и запечатанный сургучной печатью. Это было письмо, которого Куксон так ждал, но сейчас почему-то не хотелось его открывать. Предчувствия были, что там, в письме, не окажется хороших новостей.

— Можешь идти, Бакура, — проговорил гоблин, нерешительно вертя в руках запечатанный пергамент. — Доставь остальную почту в Ведомство, Граббс разберется.

Письмоносец ушел.

— Ну что же вы, почтенный Куксон? — нетерпеливо воскликнул Пичес. — Открывайте скорее!

— Да, да… сейчас.

Сломал хрустнувшую печать, развернул листок, прочитал. Коротким оказалось письмо, всего две строчки.

— Вот оно как, — растерянно проговорил гоблин, опуская руку с письмом.

— Что? Что? Когда Брисс приедет?

— Он не приедет.

Пичес выхватил пергамент, пробежал строчки глазами.

— Не приедет, — упавшим голосом повторил он. — Но почему?!

— Наверное, охоту ведет. Такое дело на полдороги не бросишь.

— Но нам-то теперь делать?! Может, еще раз к его милости маг Хронофелу обратиться? Рассказать, объяснить…

Куксон не ответил. Пичес говорил еще что-то, размахивая руками, бурно возмущался, передавал слова Бонамура — гоблин стоял неподвижно, глядя себе под ноги, словно там, на снегу, невидимыми буквами было написано что-то очень важное.

Наконец, Пичес выдохся и умолк.

Гоблин Куксон поднял голову.

— Вот что, Пичес, — негромко проговорил он. — Ты сейчас в «Омелу» идешь?

— Да. Вместе с Бонамуром.

— Хорошо, — не слушая его, продолжал Куксон. — Расскажи Грогеру и Мейсе, что к чему.

— А вы?

— А я… я в Ведомство. Надо кое-что обдумать.

Хотел Пичес расспросить, что к чему, но посмотрел на Куксона — и умолк. Странное выражение было в глазах почтенного гоблина: будто он решался на что-то, но еще колебался, рискнуть или нет.

…Оказавшись в своем кабинете, Куксон швырнул на стул куртку, шарф и принялся ходить из угла в угол.

Письмо от Брисса в руках держал: то комкал, в сердцах, то расправлял, разглаживал листок, перечитывая строчки, хотя — читай, не читай, легче на сердце не станет.

Через какое-то время спохватился: пора и день начинать!

Позвонил в колокольчик.

— Всех посетителей, кроме особых, принимай сегодня сам, — распорядился Куксон, окинул взглядом помощника Граббса и вздохнул: облачен тот был в щегольской сюртук, пуговицы перламутровые так и переливаются, каждая — величиной с блюдце.

Хотел Куксон высказаться по поводу того, как гоблинам одеваться надлежит, да только рукой махнул: не до того.

Сунул помощнику четыре папки (посетители, что должны сегодня быть, но никого важного, так, мелочь: очередной вампир из целителей, два сновидца и ведьма из начинающих), с ними и Граббс справится.

Хотел от дел освободиться и подумать хорошенько, да не тут-то было: вампир-целитель, явившийся первым, с помощником Граббсом общаться не пожелал и прямиком к Куксону направился. Поведал подробно и обстоятельно, что в скором времени еще пять лекарей из вампиров прибудут и всем им работа требуется.

Куксон, такое услышав, за голову схватился. Да что же это такое?! Издеваются они над ним, что ли? С этакими целителями и больных не напасешься!

А вампир, мало того, что сам явился, так еще банку пиявок с собой притащил, в доказательство того, что не сам кровь больным пускает, а исключительно при помощи этих созданий. Куксон, как на грех, пиявок без отвращения видеть не мог, не переносил просто. А целитель этот зубастый, поставил банку на стол и давай расписывать, какие они славные да хорошие, каждая пиявка собственное имя носит, каждая чем-нибудь да замечательна. Битый час талдычил, насилу Куксон его выпроводил.

Отделавшись от посетителя, постоял у окна, посмотрел на пасмурное небо, на снежные вершины, на городские улицы, подумал.

Что делать?

Куксон вздохнул, уселся за стол, пододвинул к себе утреннюю почту, принялся перебирать конверты, но тут же бросил, вскочил из-за стола и снова забегал по кабинету.