История, рассказанная в полночь

Тепла микмаки не любят и с гор спускаются только с наступлением зимы. Давненько их в Лангедаке не было…

— С первым снегом, почтенный Куксон, — тихо промолвил зимний дух.

Куксону точно пригоршню снега за шиворот высыпали, однако ж, виду не показал: ответил сдержанным поклоном и дальше последовал. Даже шагу не прибавил, хотя знал, чувствовал: смотрит микмак вслед белыми ледяными глазами.

Оказавшись за углом, гоблин натянул колпак поглубже, шарф поправил — и быстрей-быстрей, подальше от микмака.

Прошел скорым шагом вдоль улицы, свернул в один переулок, затем — в другой и оказался на самой окраине. Здесь, со всех сторон окруженная высокими старыми соснами стояла бревенчатая хижина, окна ее светились уютным желтым огнем.

Рядом с дверью была приколочена потрескавшаяся облупившаяся доска с надписью: «Омела».

Сюда-то Куксон и направлялся.

Глава 2

…Куксон подошел к крыльцу, но услышал за спиной голоса и обернулся: парочка гномов (весьма подозрительного вида, к слову сказать!) обогнали гоблина и, стуча башмаками, взбежали на крыльцо.

— Ух, холодища, — буркнул один, кутаясь в рваную накидку.

Другой, с огромным синяком под глазом, окинул Куксона неприязненным взглядом и ничего не ответил, только натянул поглубже шапку, да поднял воротник потрепанной куртки с чужого, как отметил гоблин, плеча: рукава-то по земле волочились.

Гномы исчезли за дверью.

Куксон не удивился: в «Омелу» кого только не заносило!

Впрочем, он мог легко ответить, кого именно никогда не заносило в ночлежку на окраине Лангедака. Никогда не бывало здесь постояльцев с деньгами, важных персон, состоятельных магов, богатых приезжих купцов… зато сомнительных личностей с темным прошлым и без гроша в кармане — бродяг, оборванцев, нищих гномов, бродячих колдунов, странствующих магов, да прочей невзыскательной публики всегда хватало.

Конечно, ему, Куксону, всеми уважаемому гоблину, не последнему лицу в Лангедаке, и в голову не пришло бы сюда наведываться, если бы не…

Куксон степенно поднялся по скрипучим ступеням, небрежно кивнул шмыгнувшему навстречу кобольду в грязных красных лохмотьях и отворил дверь.

В большой комнате с низким потолком трещали в очаге дрова, пахло сухими душистыми травами, старыми книгами. В горшках на подоконнике покачивались на высоких тонких ножках грибы-поганки (говорящие, хотя по большей части молчали, лишь иногда уговаривая кого-нибудь из постояльцев отведать грибок-другой), а на столе, в большом глиняном блюде, выстланном свежим мхом, мерцали десятки светлячков: они-то и наполняли комнату живым золотым светом.

Возле очага в старом плетеном кресле сидел, полузакрыв глаза, в клубах табачного дыма, гоблин, словно грезил о чем-то.

Одет он был не так щеголевато и модно, как Куксон: в потертую суконную куртку травянистого цвета (все гоблины питают слабость к зеленому цвету) с деревянными пуговицами, серые штаны и старые башмаки. Полагается гоблинам носить колпаки, но вместо него лежала на столе шляпа с обтрепавшимися полями и заткнутым за шелковую ленту пестрым перышком.

Куксон размотал теплый шарф, снял куртку, пододвинул поближе к огню еще одно кресло и, усевшись, протянул озябшие руки к теплу очага.

— С первым снегом, Грогер, — тихо сказал Куксон.

Второй гоблин открыл глаза.

— Что? — непонимающе переспросил он. — А, первый снег! Я и забыл.

— Как можно о таком забыть?! — воскликнул Куксон. — Первый снежок все ждут, все ему радуются!

Гоблин Грогер усмехнулся.

— Можно, Куксон, можно, если каждую ночь смотреть сны кобольда, которого ты только что встретил на крыльце. Ему всегда снится лето, город на берегу теплого моря, дом с синими ставнями…

— Кобольды не живут в домах, — перебил Куксон. — Они в норах возле болот обитают.

— Знаю, знаю, но этот, видно, какой-то особенный.

Куксон пожал плечами.

— И что же ему еще снится, этому особенному кобольду?

— Какой-то человек… будто бы пропал он бесследно, а кобольд теперь его ищет.

— Небось, съесть хочет? — скептически поинтересовался Куксон, не питавший иллюзий по поводу отношений людей и кобольдов.

— Нет, они вроде как были друзьями.

Куксон недоверчиво хмыкнул.

— Ерунда, не бывает такого. А что-нибудь действительно интересное было? Расскажи!

Собеседник Куксона на мгновение задумался.

— На прошлой неделе завернул ко мне в ночлежку один бродяга, нищий, еле-еле на ночлег медяков наскреб, — понизив голос, начал он. — Но если б ты знал, какие сны ему снились!

— Какие? — спросил гоблин Куксон и затаил дыхание.