История Разума в галактике. Человек. Женщина: Исповедь Истерички (СИ)

Первым вполз в пещеру, конечно Он. Без рюкзака, но с саблей наголо. (А как же иначе?) Второй, пока ни кто не опомнился, рванула я. Дыра оказалась… едва втиснуться с рюкзаком за плечами. Потом пришлось метра три, на карачках, лавировать между острых груд битого базальта. (Величайшая дурость. Позже, мальчики за несколько минут расчистили вход настолько, что бы возможно было втащить в пещеру вещи без таких отчаянных телодвижений и ежесекундного риска застрять.) Он не только не оглянулся, совсем не обратил внимания на мое появление, продолжая методично, почти старательно, осматриваться. Желтоватый луч Его фонарика (Фонарик? Еще одна неожиданность.) бродил вокруг, гипнотически притягивая мое внимание, и я бессознательно следила за ним взглядом… Стекловидный потолок, испещренный трещинами: кое-где глянцевая поверхность откололась, и там искрился первородный камень. Чем дальше от нас в глубь пещеры, тем более пострадавшим он выглядел – метра четыре, и от глянца не осталось и следа. Луч света мотнуло вперед, он вскользь коснулся дальней части пещеры, и я успела заметить впереди груду камней – похоже, следствие давнего обвала. Световое пятно стремительно вернулось туда, расплылось в максимальном рассеивании и стало кропотливо обходить ту часть пещеры: метров семь-восемь от нас, не дальше… высокая куча больших камней… А вот и новость: обвал не смог перегородить пещеру полностью, оставив под потолком узкую щель – наверно, с полметра чистого пространства.

Сзади раздалось шуршание, перестук камней и полупридушенный писк. Я изо всех сил (с перепугу) развернулась на звук… что бы успеть отловить вывалившуюся из входного отверстия Оленьку, уберегая тем самым ее от участи, подобно мне, покататься на пузе по щебенке. Фу, ну и напугала! А наше Нечто С Фонариком, не то, что бы помочь девушкам, даже не обернулось… Ага! Первые три метра пещеры – те, что были круглыми (и те, сквозь которые нам так неудачно пришлось ползти) являлись только прихожей. Глубже, пещера раздавалась в поперечнике, становясь овалом с шириной, раза в два превосходящей высоту. Да, раза в два.

- В моем рюкзаке керосинка и продукты. Приготовьте ужин, и не экономьте – продуктов достаточно. Перекусите сами – меня не ждите. И обязательно съешьте все без остатка. Я сейчас должен уйти, и некоторое время меня не будет, но вернусь я безусловно до темноты. – Нет, нет. Тут все прозвучало строже и суше. Вот так, – Я уйду не некоторое время. Вернусь до темноты. За обвал не суйтесь. Лишний риск нам ни к чему. – Нет! Вот тут Он сказал что-то другое, фразу, такую же краткую как эта, но по смыслу гораздо страшнее, опаснее, беспощадней (я помню как она меня напугала), но… саму ее я забыла, во мне осталось только впечатление.

Консервированных продуктов оказалось на удивление много. На мой взгляд, достаточно, что бы прокормить нашу ораву дней пять. Не мог же Он предвидеть нашего появления? Не мог. Что наводило, – должно было наводить на определенные размышления.

Дальше – обычная работа, словно мы были на тривиальном загородном отдыхе. Как только Он ушел, каждый для себя и все вместе мы, в молчаливом согласии, решили считать, что вокруг ничегошеньки такого не происходило. Никаких обсуждений, жарких споров до хрипоты, предположений и решений, и решительных действий: движение по течению. Малодушие? Да, возможно. И я не оправдываюсь. Мы – не отряд командос на задании, а кучка перепуганных туристов. Вот и все, и только, и не более того. А еще, – впереди нас шла сильная личность.

Как Он и велел, центр пещеры был очищен от обломков, вход – расширен, вещи – внесены; палатка была поставлена, хоть и не обошлось без топора, стальных клиньев и матерщины; тушенка – вынута из банок, разогрета на примусе и съедена дочиста. И все при свете керосиновой лампы и двух фонариков. Романтика! Оставалось только ждать его возвращения. Оставалось только ждать. И каждый старательно отводил взгляд от завала в глубине пещеры.

Впрочем, ждать пришлось недолго.

Мы отдыхали… В общем, настоящей усталости, как таковой, еще не было, но душевный накал прошел, сменившись бессилием, и даже любопытство угасло. В помощники, вернувшийся Незнакомец позвал одного Александра. Мы, остальные, не двинулись следом; то есть мысли, что надо бы пойти помочь, и возникали, но эти мысли были абстрактны и соответствующих действий не вызывали, коротко говоря: скажут – сделаем, не скажут – и так хорошо.