История разведывательных служб Израиля

Служба внутренней безопасности. Беери объявил ветерану «Шай» Иссеру Харелу, что тот назначается руководителем агентства, известного в настоящее время как «Шин Бет», то есть Службы общей безопасности. Харел как раз в то время проходил юридическую процедуру изменения своего имени Иссер Гальперин, которое ему было дано при рождении в России в 1912 году. В организации «Шай» он занимался наблюдением за правым крылом еврейских организаций, которые отвергали авторитет Бен-Гуриона и «Хаганы». Предложенный пост был по душе Харелу, так как он был убежден, что внутренние враги Израиля могут быть так же опасны, как и внешние; он был убежден, что истинные защитники Израиля должны строго придерживаться определенного кодекса поведения. Внешностью Харел напоминал Беери, но был ниже ростом, более смуглым, темноволосым, с большими ушами, что оправдывало его прозвище «Маленький Иссер».

Служба внешней разведки. Беери сообщил Борису Гуриелю, что в качестве нового начальника политического департамента министерства иностранных дел он будет входить в состав разведсообщества и отвечать за сбор информации за пределами Израиля. 50-летний уроженец Латвии Борис Гурвич, уже имел большой опыт работы с иностранцами; во время второй мировой войны он служил в английской армии и был взят в плен немцами, но уцелел. В «Шай» он отвечал за ведение разведки за представителями английских властей в подмандатной Палестине.

Институт «Алия-Бет». Беери добавил, что «Институт Алия-Бет» продолжит свою тайную деятельность под руководством Шауля Авигура, хотя его первоначальная миссия — тайная доставка в Палестину еврейских эмигрантов — будет скорректирована, так как эмиграция в Израиль стала вполне легальной. Когда «Хагана» в 1937 году создавала эту организацию, ей дали название «Алия-Бет», чтобы отличить ее от легальной иммиграционной британской службы — «алии», — которая позволяла въехать в Палестину лишь немногим евреям-счастливчикам.

Руководитель «Алии-Бет» Сауль Мейеров родился в 1899 году в Латвии. В 1934 году он помогал создавать «Шай» и в 1948 году был заместителем Бен-Гуриона как министра обороны. Его главная задача заключалась в закупке оружия за рубежом. В Израиле он принял имя Авигур — «отец Гура» — в память своего сына Гура, погибшего в первой израильской войне.

Авигур не присутствовал в Тель-Авиве в момент рождения израильского разведсообщества, так же как не присутствовал там и другой основатель организации «Шай» — Рувен Шилой. Однако именно Шилой как специальный советник, премьер-министра по внешней политике и стратегическим вопросам задумал реорганизацию разведслужб. Это имя не приобрело национальную известность и не вошло в сонм героев, которых боготворят евреи всего мира. Мужчины и женщины, работающие в теневой сфере шпионажа, редко получают признание, которое они заслуживают. Имя Шилой, тем не менее, следует запомнить как олицетворение разведки Израиля.

Невысокого роста, с голубыми глазами, поблескивающими за стеклами профессорских очков, Шилой обладал способностью фокусировать свой проницательный взгляд на том, с кем он разговаривал, и создавать у человека ощущение того, что тот подвергался допросу. От него исходило какое-то ощущение силы и таинственности. Он отличался ненасытной любознательностью и всегда вникал в мельчайшие детали вопросов, которыми занимался.

Разговаривавшие с ним коллеги всегда обращали внимание на шрам на его правой щеке. Это была отметина от взрыва бомбы в арабском автомобиле, начиненном взрывчаткой, в марте 1947 года неподалеку от иерусалимского представительства Еврейского агентства, которое было неофициальным еврейским правительством в период, предшествовавший достижению независимости.

Шилой умел задавать вопросы, но сам редко сообщал какую-то информацию. Это был одинокий волк, который занимался своим делом, предпочитая оставаться за кулисами, пунктуальный и методичный аналитик, представлявший свои рекомендации без какой-либо эмоциональной окраски. Все его начинания базировались на реальной основе, но в личной жизни он предпочитал оставаться загадочным.

«Шилой любил в своих интервью и при заполнении всякого рода анкет сообщать о себе противоречивые сведения, даже когда эти детали не имели особого значения, как если бы он хотел создать вокруг себя обстановку тотальной секретности» — отмечал его биограф Хагай Эшред.

«Когда Рувен Шилой садился в такси, — вспоминает его друг, выдающийся израильский дипломат Абба Эбан, — он никогда не называл водителю адрес. Только лаконичный приказ: «Поехали». И когда вышедший из себя водитель спрашивал: «Куда?», Шилой смотрел на него таким пронизывающим и недоверчивым взглядом, будто тот был опасным шпионом».