История регионов Франции

Закончилась эра «откупщиков», началась эра «проконсулов», поскольку времена банка Сен-Джорджио ушли в прошлое. Отныне практиковалась система прямого управления, непосредственно от генуэзских властей. Тем не менее совет Двенадцати поддерживал островное правительство. Оно было сформировано из представителей, более или менее избранных, местных элитарных кругов, к которым добавились шесть делегатов от бывших феодалов южной части острова, «по ту сторону гор». Генуэзцы принимали меры, чтобы «подпилить клювы и когти» этим двенадцати или особенно именитым горожанам. Власть с континента пользовалась относительным уважением в прибрежных городах: одни из них были маленькими и верными, как Кальви и Бонифачо, другие, более крупные и менее спокойные, были под большим контролем или надзором, как, например, Аяччо и особенно Бастия, настоящая столица. Нравы священников развивались в сторону тридентского совершенства; они отказались от незаконного сожительства с женщинами и бродяжничества, что было характерно раньше для живописного духовенства эпохи Ренессанса.

Строители культовых зданий начиная с 1610–1620-х годов переняли экспрессивную манеру и стиль барокко, вдохновившись пьемонтскими, ломбардскими и генуэзскими образцами: в области восприимчивости к художественным тенденциям, остров (или самые активные его области) повернул в направлении типичной культуры северо-восточной Италии. В сердце городов маленькие школы и колледжи иезуитов распространяли элементарную культуру или научные знания. Когда эта культура находила себе письменное выражение, она отказывалась от диалекта в пользу итальянских редакций и латинского способа выражения. Литературный протонационализм восхвалял особые преимущества Корсики. Он распространялся от лучших умов, которые, тем не менее, не были поражены систематической или антигенуэзской ксенофобией.

Местная экономика стала разнообразнее: экспорт растительного масла из Баланьи, зерна с побережья, даже каштанов из Кастаниккиа. Все это интенсивно развивалось примерно до 1640 года. Хозяева лодок на мысе Корсика обеспечивали постоянство торговых отношений с берегами северной и центральной Италии. Латиум продавал островитянам зерно из Маремм в обмен на вина с Мыса. К сожалению, кочующие пастухи во внутренних областях терпели, не без некоторой ответной мести с их стороны, стратегию «сдерживания» и огораживания (материализовавшуюся в каменные ограды), которую вели против них земледельцы с прибрежной равнины, пользовавшиеся поддержкой генуэзских властей. Последние предложили, начиная с XVII века, политику дотаций на пахотные земли и садовые насаждения: эта политика без шума предвосхищала последующие проекты французских физиократов. Результаты были не всегда на высоте и не всегда соответствовали объему стимулирующих мер, которые предлагала администрация.

Феодальные порядки отходили в прошлое. Их подточили, особенно на юге, крестьянские восстания начала XVII века, а еще в большей степени — генуэзский абсолютизм. Он принял антисеньориальную тактику; она напоминала действия таких крупных монархий, как Испания, Франция или Австрия, но предпринятые «простой» республикой. Но где один выигрывает, там другой теряет. Скромная торговая и судейская буржуазия, конечно, процветала (в большей или меньшей степени) в городах острова, деревня же, напротив, была отдана часто тираническим и жестоким предприятиям со стороны «principali». Окруженные вооруженными людьми, они представляли собой олигархическую мафию, усиливавшуюся благодаря незаконному слиянию самых состоятельных крестьян-собственников и потомков бывших капралов. В деревнях и даже в городах насилие, вызванное самыми разнообразными мотивами, ворвалось в жизнь. Это было дело не только мужское, но и женское; поскольку женщины привыкли с оружием в руках защищаться от берберских набегов, которые более или менее отражались, на самом деле, несколькими десятками генуэзских башен, расставленных по побережью. Последние из них, самые заметные и действительно эффективные, датировались 1619–1620 годами (А. М. Грациани). Что касается «вендетты», то она соответствовала традиционной практике пастухов, чьи кочевые обычаи подверглись притеснению со стороны оседлых земледельцев. Месть практиковалась также среди деревенских жителей во имя архаического кодекса чести и с применением всякого вида огнестрельного оружия. Генуэзские власти безуспешно пытались запретить огнестрельное оружие, но оно оставалось важным предметом торговли и постоянно применялось.