История религий. Том 1

Все это, однако, полностью отступало на задний план в условиях нарастания социалистической революции. Конечно, Керенский устраивал соборных отцов меньше, чем Корнилов или любой православный царь. Но в целом он был все же оплотом буржуазного государства, а следовательно, и церкви. А тут надвигались события Великой Октябрьской социалистической революции, которую церковь в силу своей классовой природы и своих традиций, сложившихся на протяжении столетий, не могла не встретить в штыки.

ЦЕРКОВЬ И ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Многочисленные воззвания и послания, принимавшиеся Собором и распространявшиеся различными путями по Москве, где он происходил, и по мере возможности во всей стране, призывали «православный народ» к прекращению борьбы против Временного правительства, к «братскому единению» с помещиками и капиталистами, к капитуляции перед ними и церковью. Как известно, не помогла тут активнейшая проповедническая деятельность церкви и Собора, не помогло и бешеное сопротивление старой власти и стоявших за нею сил — все это было сметено неудержимым напором рабоче-крестьянских и солдатских масс, следовавших за большевистской партией. Собор старался делать все возможное, чтобы затормозить движение и по меньшей мере спасти все, что еще было возможно.

Показательно его поведение в отношении борьбы между юнкерами и революционным лагерем в Москве. Пока юнкера занимали Кремль и некоторые другие командные позиции в Москве, Собор молча и с явной надеждой выжидал дальнейшего развертывания событий. Как только силы контрреволюции стали терпеть явное поражение и юнкера оказались осажденными в Кремле, соборные отцы забеспокоились по поводу того, как бы при ликвидации очагов сопротивления не пострадали благоверные и православные контрреволюционеры. Когда эти «благоверные» десятками и сотнями расстреливали взятых в плен красногвардейцев и солдат, это не вызывало никаких протестов со стороны Собора. Не выражалось и опасений за целость исторических, в том числе кремлевских, памятников. Но теперь вдруг возникла сильнейшая тревога, как бы не пострадали эти памятники. Истерические речи на заседаниях Собора, воззвания и прокламации, внушительные шествия членов Собора в направлении тех мест, где происходили военные действия, попытки проникновения в штаб революционных сил с целью уговорить их командование прекратить военные действия против засевших в Кремле юнкеров и во всяком случае не обстреливать Кремль во избежание ущерба для исторических ценностей — все было пущено в ход. А когда Кремль был взят красногвардейцами и солдатами, развернулась агитационная кампания по поводу вреда, нанесенного кремлевским святыням, и по поводу «зверств», чинившихся в отношении пленных юнкеров. И то, и другое было ложью: разрушения, причиненные кремлевским зданиям артиллерийским обстрелом, были минимальными, а с пленными юнкерами обошлись несравненно гуманнее, чем ранее те обращались с попавшими в их руки противниками.

Когда неизбежность победы социалистической революции стала очевидной, верхи Собора поставили перед собой задачу восстановления патриаршества. С середины октября 1917 г. начались дискуссии по этому вопросу, длившиеся без перерыва две недели. До этого ни предположений о том, что Собор совершит таковое действие, ни конкретных предложений на этот счет ни с чьей стороны не было. В документах, подготовленных Предсоборным советом, ни звука о возможном восстановлении патриаршества не было. Теперь этот вопрос приобрел наивысшую актуальность.

Делегаты, отстаивавшие учреждение патриаршества, достаточно откровенно мотивировали необходимость этого в создавшихся исторических условиях. Докладчик по этому вопросу епископ астраханский Митрофан заявил: «Дело восстановления патриаршества нельзя откладывать — Россия горит, все гибнет… Когда идет война, нужен единый вождь, без которого воинство идет вразброд» ³⁸. Делегат Собора П. М. Граббе (казачий полковник по своей мирской специальности) вторил епископу: «Никакую войну нельзя вести без вождя. А ведь для церкви наступает именно такое время, когда ей придется вести войну» ³⁹. Много раз в выступлениях ораторов формулировались те требования, которые следует предъявлять к личности подлежащего избранию церковного полководца, причем чаще всего фигурировала характеристика, по которой это должен быть «муж подвига и дерзновения» ⁴⁰. Иначе говоря, это должен быть человек, который не побоится возглавить открытую, всеми средствами ведущуюся борьбу с Советской властью.