История религии (Том 2)

У шумеров богиня Намму, "мать, породившая небо и землю", есть не что иное, как предвечный Океан (см.: С. Крамер. История начинается в Шумере, с. 106). У аккадцев и вавилонян этот Океан олицетворен в женском же божестве Тиамат. Тиамат - это дракон Хаоса, против которого выступает Мардук, бог света, создавший впоследствии земной мир (см. выше гл. VI). Нас не должна смущать грубо мифологическая форма сказания о борьбе Мардука с Тиамат. Это был архаический текст, который пелся в Вавилоне на новогоднем празднике "акиту" (см.: S. Lang-don. The Babylonian Epic of Creation, 1923). Но философский смысл его весьма серьезен. Он сводится к тому же, что и миф греков о Титаномахии (см. выше гл. XVI). Вселенная есть результат борьбы светлых, разумных сил с дикими силами хаоса. "Богословие, - писал Гункель в своем известном труде "Творение и хаос", - поступит правильно, если оно будет трактовать с уважением миф о Мардуке" (Gunkel. Schopfung und Chaos, 1895, S. 118). Б. Тураев даже полагал, что "в лице Мардука богословская мысль вавилонян приблизилась к идее Логоса" (Б. Тураев. История др. Вост., I, с. 147).

Если мы сопоставим чудовище Хаоса Тиамат с библейской бездной Теом (множ. число: Теомот), название которой дано без частицы "ха" (намек на собственное имя), то это поможет нам ближе подойти к идее, заключенной в Гексамероне. Эта параллель со сказанием о Мардуке должна являться как бы намеком на то, что хаос - это не только стихия, но и нечто враждебное Богу.

В Египте мы находим представление о Нуне, предвечном Хаосе, породившем бога Ра (см.: М. Матье. Древнеегипетские мифы, 1956, с. 83). В одних случаях это живородящее Лоно представлялось в виде полужидкой массы, вроде нильского ила, а в других прямо как вода (см.: К. Sethe. Amun und die Acht Urgotter von Hermopolis, 1929, S. 102).

Один из недавно найденных текстов Финикии именует бога Ваала-Алейана "сыном Моря", что указывает на морскую стихию как на родоначальную (см.: Н. Никольский. Этюды по истории финикийских общинных и земледельческих культов. Минск, 1948, с. 128, 220).

Финикийская космогония (в позднем изложении) открывается следующими словами: "В начале был мутный, темный Хаос, беспредельный и вечный" (см.: Б. Тураев. Остатки финикийской литературы, 1903). Угаритские поэмы, содержащие мифы о борьбе Божества со своими противниками, упоминают о боге смерти Моте и его помощнике семиглавом морском драконе Лотане (A NET, р. 137). Это очевидная параллель с библейским Левиафаном, к которому мы вернемся ниже.

Греческая космогония, вероятно, сложилась не без влияния Финикии. У Гесиода, как мы видели (см. выше гл. XV) Хаос изначален, он есть родитель богов (Гесиод. Теогония, 116), ay Гомера он назван Океаном (Илиада, 14, 246), "от коего все родилось". Греческий мудрец Фалес (по преданию, родом из Финикии) в своем утверждении, что все происходит из воды, лишь продолжал эту древнюю мифологическую линию (Аристотель. Метафизика, 1,3).

Учение о предвечной Материнской Бездне было распространено даже в Индии и Китае. Гимны Риг-Веды производят мир от безначального водного Хаоса (Риг-Веда, X, 168, 121). В Брихадараньяке-Упанишаде говорится о первичных водах как о начале всего сущего (Брихадараньяка, 5:5,1), а в Шатапатхе утверждается, что и само Божество вышло из мировых Вод (Шатапатха, II, 1,6). Согласно китайской мифологии, из Хаоса родились противоположные начала Янь и Инь, которые и образовали весь мир (Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1965, с. 35).

Бездна мыслилась предвечной именно потому, что воспринималась через языческое сознание. Она была либо реальным воплощением материнского божества (как у вавилонян), или являлась трансформированным ее образом (как у Фалеса). Это обожествление Природы в ее целом стало не только началом политеизма, но и источником основных духовных заблуждений, известных в мировой истории.

1) Материализм исторически и психологически теснейшим образом связан с культом Матери. Ионийские философы придали восточному мифу наукообразную форму, а уже от них ведет свое начало тенденция объяснять мир через саму Природу. В учении о вечной и самодовлеющей Материи от Демокрита до позднейших материалистов живет древний дух природопоклонства. Убеждение, что разумно устроенный мир произошел из лишенной разума материи, содержит не больше рационального, чем древний миф. Пожалуй, миф даже логичнее, ибо от богини все-таки можно скорее ожидать рождения разумных существ, чем от слепой и бессмысленной материи.