История религии (Том 2)

Ученых, открывавших памятники древневавилонского права, науки и литературы, поражал тот факт, что жизнь еврейских патриархов, как она описана в Библии, протекала по уставам судебника Хаммурапи или табличек из Нузи. Весь их быт насквозь проникнут понятиями и обычаями, принесенными из долины Тигра и Евфрата. Особенно важно подчеркнуть, что к тому времени, когда библейский рассказ был записан, эти обычаи уже давно исчезли и были преданы забвению264.

Не избежала вавилонского влияния и вера Авраамова племени. Но в этой сфере с ним произошло изумительное превращение. Вера маленького кочевого клана оказалась способной противостоять религии цивилизованного Вавилона и с честью выйти из неравного единоборства. Достаточно сравнить сказание о космогонии в Библии и в вавилонской литературе, чтобы наглядно убедиться в том, что месопотамское влияние не пошло здесь дальше отдельных внешних черт.

Вавилонская космогония родилась из шумерской. Она была записана в поэме "Энума элиш"265. Согласно этой поэме в начале всего царил Хаос, единая водная бездна, в которой свивались три космических чудовища: Апсу, Тиамат и их сын Мумму. Они произвольно порождали и уничтожали чудовищ и демонов. От них же произошла плеяда богов, которые восстали против Хаоса. Прародители не сумели предотвратить мятеж. Бог Эа уничтожил Апсу и сковал Мумму, а солнечный бог Мардук вышел в бой против дракона Тиамат.

Все боги с надеждой и страхом следили за исходом сражения, обещая Мардуку в случае победы царский венец. Окруженная сонмом демонических существ, Тиамат с диким ревом обрушивается на воина. Но Мардук хорошо подготовился к схватке. Он опутывает мировое чудовище сетью, а утробу его пронзает вихрем. Дракон в конвульсиях гибнет; сраженные, отступают и другие порождения мрачного Хаоса. Торжествующий Мардук раздирает тело космического зверя на две части: из верхней делает небо, а из нижней землю. Решив показать перед богами свою мудрость, он начинает последовательные акты творения. Возникают небесная твердь и атмосферные воды, устанавливаются пути планет и звезд, отделяется ночь ото дня, создаются растения и животные. Боги - покровители стихий вступают в свои права. В заключении Мардук хочет, чтобы на земле кто-нибудь трудился ради богов для того, чтобы те могли пребывать в покое. С этой целью он убивает одного из демонов и, смешав с глиной его кровь, создает человека, "чтобы тот трудился, богов освободив". В этом красочном мифе наряду с глубокими идеями о Разуме, который творит гармонический мир, о последовательности творения мы находим веру в изначальность Хаоса и грубый политеизм, обнаруживаем представления о мировом процессе как о результате зависти и соперничества существ довольно непривлекательных, и в общем вместо картины космогонии перед нами скорее странная фантасмагория.

Во что же превратилась эта "история творения", пройдя через горнило пастушеского монотеизма?

В Библии сохранилась космогония, которую принято называть Гексамероном, или Шестодневом266 . Хотя Гексамерон был записан очень поздно, быть может, даже в VI в. до н. э., он существовал в виде устного сказания или поэмы с патриархальных времен. Это признают даже самые радикальные критики 267.

Гексамерон одним ударом рассеивает призраки политеизма. Боги, демоны, чудовища - все это исчезает. Мировой Хаос не предшествует бытию, нет и следов завистливых небожителей, и поразительным контрастом вавилонскому и вообще всем языческим мифам звучат первые слова сказания: "В НАЧАЛЕ СОТВОРИЛ БОГ НЕБО И ЗЕМЛЮ" (Бэрэшит бара Элогим эт хаша-маим вэ хаарец).

В начале только Он, единый вечный Элогим, Творец мира. Это не храбрый воин Мардук, облаченный в доспехи, не хитрый Энки, творящий человека из корыстных побуждений. Это Бог незримый и благой, творческое веяние (руах) которого проносится над первозданным миром. Лишь звучит как отзвук вавилонской космогонии словосочетание "небо и земля" (хашамаим вэ хаарец), соответствующее шумерскому слову "Вселенная" (ан-ки), и упоминается о Бездне (Теом), которая в начале покрывала землю.

И хотя Теом позднее и выступает в Библии как образ демонических, богоборческих сил, Гексамерон рисует Бездну безликой водной стихией, подчеркивая тем самым абсолютность и всемогущество Творца. Если в мифологии язычников Бездна есть материнское лоно богов: и Амона, и Мардука, и Зевса, то в ветхозаветном сознании все, что не Бог, - это тварь, в том числе и Мировой Океан268.

Гексамерон, как и "Энума элиш", говорит о последовательном творении, которое завершается созданием человека. Но насколько отличается место человека во Вселенной по языческому мифу от антропологии Гексамерона! Бог, по Библии, творит людей не как одно из низших созданий (греческие мифы) и не для того, чтобы обслуживать праздных богов (шумеро-вавилонский миф); они сотворены для того, чтобы "владычествовать" над миром бессловесных. Человек не низшее существо, а венец творения, образ Божий (целем Элогим).