История религии в 2 томах

Не человеческой, а Божественной вестью вошло Евангелие в историю человечества. Покорив многих, для иных оно осталось соблазном или безумием. Некоторые, приняв его, потом отступились. Но идти миру было, в сущности, уже некуда. Оставалось лишь снова и снова бродить в потемках заблуждений, которые увлекали человеческий дух в дохристианские времена. Отход от Христа на деле означал возврат к Будде или Конфуцию, Заратустре или Платону, Демокриту или Эпикуру.

Поистине прав был Экклезиаст, когда говорил: «Нет ничего нового под солнцем» (Еккл 1:9). Рассматривая любое из учений, возникших за двадцать веков, мы убеждаемся, что все они сводятся к повторению чего–то уже пройденного.

Рецидивы доевангельского сознания еще слишком часто дают о себе знать и среди христиан. Они проявляются и в отрешенном спиритуализме[1], и в авторитарной нетерпимости, и в магическом обрядоверии. Это вполне объяснимо: ведь две тысячи лет — срок ничтожный для того, чтобы преодолеть «язычество» и осуществить хотя бы часть задач, поставленных миру Богочеловеком. А они поистине абсолютны и неисчерпаемы. Можно сказать, что «закваска» Евангелия только начала свое преобразующее действие.

* * *

История не знает ни одного народа, который был бы совершенно лишен веры. Даже атеистов нельзя считать людьми по–настоящему неверующими. Идеологические мифы, которые принимаются ими на веру, — это, по существу, перелицованная религия. В результате возникают «верования» атеизма, пытающиеся привнести смысл в бессмыслицу, предназначенные примирить человека с тем, что он по своей природе не может принять.

Есть что–то трагическое и таинственное в стремлении атеистов укрыться от бездны равнодушной Вселенной, от пустого холодного неба. Тут не просто страх и тревога, но неосознанное тяготение к тому, что догматика материализма отрицает, а именно к Смыслу, Цели, разумному Началу мира.

Дух человека веками стремился к красоте, добру и чему–то Высшему, достойному поклонения. Можно ли видеть в этом лишь пустой самообман? Не естественнее ли признать, что подобно тому, как тело связано с материальным миром природы, так и дух тяготеет к незримой Реальности? И разве не показательно, что, когда человек отворачивается от этой Реальности, вместо нее возникают суеверия и секулярные[2] «культы»? Иными словами, если человек уходит от Бога, он неизбежно приходит к идолам.

Плохо, когда пустуют храмы, однако еще хуже, когда храмы полны, но пустуют сердца. Внешнее исполнение обрядов — далеко не всегда показатель благополучия веры, и, напротив, слабая посещаемость храмов отнюдь не доказывает ее упадка. К тому же внешние формы церковной жизни всегда менялись в прошлом, будут меняться они и в дальнейшем.

Даже потеряв Бога, люди страстно ищут абсолютного–И только религия остается наиболее личностной из всех форм человеческой деятельности. Поэтому именно в ней дух, затерянный в лабиринтах цивилизации, вновь и вновь обретает для себя прочную основу и внутреннюю свободу. Личность, т. е. высшее проявление человеческого, всегда будет находить оплот в Святыне.

Знаменитый физик Макс Борн, говоря о пропасти, в которую катится цивилизация, подчеркивал, что лишь религиозные идеи могут вернуть здоровье обществу. «В настоящее время, — писал он, — только один страх вынуждает людей сохранять мир. Однако такое положение неустойчиво и должно быть заменено чем–то лучшим. Нет необходимости искать где–то далеко принцип, который мог бы стать более прочной основой для устройства наших дел… В нашей части мира этот принцип содержится в христианской доктрине».

Люди, говорящие о «гибели религии», либо близоруки, либо намеренно закрывают глаза на действительность, либо, наконец, являются жертвами дезинформации.

Сегодня, как никогда, актуально звучат слова апостола Павла, сказанные две тысячи лет назад:

«Нас почитают умершими, но вот, мы живы» (2 Кор 6:9).

ПРИРОДА ВЕРЫ

Бытие и вера

Что же такое вера? Ученые и богословы определяли ее по–разному и порой очень противоречиво. Религию связывали с чувством нравственного долга (Кант), с чувством зависимости (немецкий богослов Шлейермахер); английский мыслитель Рассел определял ее как страх перед неведомым и т. д.

Мы, конечно, не будем останавливаться здесь на мнении «просветителей», будто религия есть продукт намеренного обмана. От этого взгляда давно отказались и сами атеисты. Зато гораздо упорнее держались они за другую концепцию XVIII в., согласно которой религия — это плод невежества первобытного человека, не знавшего законов природы. Подобные утверждения еще встречаются довольно часто в антирелигиозной литературе. Однако вера живет и тогда, когда знания человека о природе становятся полнее; ее исповедуют люди, стоящие на самом высоком уровне интеллектуального развития.