По-видимому, проповеди пророка не остались бесплодными. Есть доказательства тому, что конфликт был вскоре улажен. Иудеи установили контакт с самарянами, и некоторое время их дружба ничем не омрачалась. Через сто лет после описываемых событий в Иерусалим была привезена Тора (нынешнее Пятикнижие), и именно список с этой Торы является до наших дней святыней самарян. Если бы не произошло религиозное примирение между иудеями и их северными соседями, то почитание Торы у самарян было бы невозможным. Правда, впоследствии чисто политические причины снова усилили отчуждение и закрепили раскол, однако в первые десятилетия после возвращения из плена вражда быстро сошла на нет [3
].Но тут возникли новые препятствия, которые затормозили строительство храма. В 530 году Кир погиб во время похода в Среднюю Азию. Его сын и преемник Камбис (529-522) был человеком иного склада, нежели отец. При нем Персидская империя превратилась в деспотию. Жестокого и вспыльчивого царя уже не называли «отцом» и «освободителем», как Кира. Если Кир считал восстановление Иерусалимского храма делом своей чести, то Камбис мало интересовался Иудеей. Отпущенные Киром средства подошли к концу, а ждать помощи от нового царя было бесполезно.
Провинция Егуд не смогла оправиться и все более нищала, побороть разруху не хватало сил. Хотя богатые иудеи из Вавилона и оказывали Егуду поддержку, но она была недостаточной, а имущее сословие в Общине мало заботилось о нуждах земледельцев. Романтические настроения и энтузиазм сменились унынием и разочарованием. Борьба за хлеб насущный стала главной заботой дня.
Вместе со всем народом Второисайя тяжело переживал эту полосу неудач. Не того он ждал, не о том пророчествовал. Вместо расцвета и благоденствия — нищета, вместо храма — недостроенный фундамент, вместо великого Богоявления — духовный упадок. Было отчего опустить руки.
Вероятно, в эти дни пророк сложил скорбную песнь, в которой изливал жалобы всего Израиля (Ис 63, 7—64, 12).
Как страстно ожидал народ Пришествия Господня и как жестоко ошибся! Теперь становилось ясным, что и путь в Палестину не был чудом и что вообще колонисты в «земле отцов» никому не нужны, чужды всем, бедны и заброшены. Быть может, и весь Исход был лишь огромной ошибкой? Гнетущая проза жизни развеяла все воздушные замки.
Пророк спрашивает: почему нет обещанного небесного водительства?
Он был Оплотом и Покровителем древних, почему же нынешнее поколение забыто Им?
Пусть они — только горсточка людей, пусть они — даже не настоящий Израиль, но они искали помощи только у Бога, так неужели Он отвернется от них?
И, наконец, вопль, исполненный слез и бесконечной тоски:
Мы нередко представляем себе древних людьми простодушной, наивной веры. Но история Израиля говорит совсем о другом. Вера его, его «осанна», не оставалась всегда безоблачной, а проходила через страшные горнила сомнений.