История Рязанского княжества

Такое соседство, как мордва и, в особенности, половцы, разумеется, могло только задерживать внутреннее развитие Рязанского княжества и положило своего рода печать на формы быта. Оно вредило благосостоянию края и поддерживало в постоянном напряжении грубые физические силы народа.

Трудно определить, насколько славянский элемент в продолжение первого периода в истории Муромо-Рязанского княжества проник в массу туземного населения; но, вообще говоря, в начале XIII в. он не был еще значителен. К нему принадлежало, конечно, большинство городского сословия и часть сельских жителей между Окой и Проней; особенно скоро разрасталось славянское племя по берегам Оки. От начала XIII в. до нас дошли названия пяти погостов, расположенных поблизости городка Ольгова; во-первых, все они звучат по-славянски, а во-вторых, представляют довольно значительную цифру населения, а именно: Песочна — с 300 семей, Холохолна — с 150, Заячины — с 200, Веприя — с 220 и Заячков — с 160 семей.[87] Пространство на север и восток от этой полосы было обитаемо почти сплошным финским населением, т. е. мерей, мещерой и мордвой, за исключением городов.

Постепенная славянизация Рязанского края тесно была связана с успехами христианства. Эти два явления шли постоянно рука об руку в отдаленных концах Древней Руси и взаимною помощью облегчали свое движение. До нас не дошли имена проповедников и подвижников христианской религии на рязанской украйне в эпоху, о которой идет речь, но вообще можно заметить, что успехи христианства совершались здесь тихо, медленно, без особенной борьбы. Нет возможности определить границы между крещеным и языческим населением; знаем только, что первое сосредотачивалось в той же центральной области, преимущественно по берегам Оки. Умножавшееся количество храмов служит лучшим признаком распространения святой религии. Кроме некоторых собственных имен, в источниках встречаются общие выражения, которые намекают на значительное число храмов в древней Рязанской области. В 1207 г. епископ Арсений посылает сказать Всеволоду: «Князь великий! не опусти мест честных, не пожги церквей святых, в них же жертва Богу и мольба стваряется за тя»; в 1237 г. татары на пути своем к Рязани «… много же святых церквей огневи предаша и монастыри и села пожгоша». В 1132 г., по известию летописи, принял крещение в Рязани половецкий князь Амурат, а в сказании о нашествии Батыя говорится в похвалу рязанских князей, что они своей лаской привлекали к себе многих детей и братьев от неверных царей и обращали их к истинной вере. Здесь под именем неверных царей, конечно, надобно разуметь половецких ханов, родственники которых вступали иногда в службу соседних русских князей и принимали крещение. Тем не менее в начале XIII в. христианство еще не успело проникнуть в глубь мещерских и мордовских лесов, разумеется, за исключением городов и их ближайших окрестностей. Распространение и утверждение церкви в этом краю получило новую силу со времени отделения Муромо-Рязанской области от Чернигова в епархиальном отношении, в 1198 г.[88] Мы видели, какое деятельное участие принимал первый рязанский епископ Арсений в событиях княжества при Всеволоде III; деятельность его совсем непохожа на вероломный, по летописям, поступок Порфирия. По случаю принесения Корсунского образа мы узнаем, что в 1225 г. рязанским епископом был Ефросин Святогорец, т. е. пришелец с Афонской горы. Тот же Ефросин, кажется, управлял епархией в эпоху татарского нашествия. Постоянное присутствие и непосредственный надзор епископа, разумеется, много способствовали благоустройству рязанской церкви и поощряли усердие христианских проповедников.

Известно, какие глубокие корни в древней России пустило монашество и как быстро, с XI столетия, начало возрастать повсюду число монастырей. В рязанском краю было так же много обителей, как и в других местах, но очень немногие из них возводят свое происхождение к эпохе дотатарской. Источники указывают только на один Олегов монастырь, который существует до сих пор в 12 верстах от губернского города на высоком обрывистом берегу Оки; глубокой лощиной речки Гусевки он отделяется от того места, где лежал городок Ольгов. Основание обители положено великим князем рязанским Ингварем Игоревичем; он вместе с братьями Юрием и Олегом построил здесь храм во имя Богородицы. При заложении храма с князьями находилось 300 бояр и 600 простых дружинников; князья отдали в монастырское владение 9 бортных участников и 5 погостов со всеми угодьями.[89] Это тот самый Ингварь Игоревич, который в 1217 г. спасся от бойни, устроенной Глебом и Константином. В 1219 г. он окончательно победил братоубийц; очень может быть, что вслед за тем Ингварь выстроил монастырь в благодарность за свое спасение.[90] К той же эпохе надобно отнести начало Богословского монастыря, если верить одному преданию, которое с ним связано.[91]