История Рима

Принципат, как мы указывали, не имел писаной конституции. Каждый новый император аккламировался войском, а затем его власть утвержда­лась сенатом и, вероятно, особым актом голосования в комициях. Но все это существовало скорее как обычное право, чем как твердо установленный порядок, зафиксированный в законе. Веспасиан, быть может, первый сделал попытку конституционного оформления своей власти. Об этом говорит со­хранившаяся частично знаменитая надпись, известная под названием lex de imperio Vespasiani. Она имеет форму senatus consultum, которому, по-види­мому, была придана сила закона голосованием народного собрания. Согласно этому документу Веспасиану было даровано право совершать все акты, ко­торые он найдет необходимыми для пользы государства, подобно тому как это было предоставлено Августу, Тиберию и Клавдию.

Но, конечно, не эта «конституция» явилась причиной того, что правле­ние Флавиев было началом укрепления императорской власти. Точно так же его финансовые и военные мероприятия, будучи взяты изолированно, не смогли бы стать исходным пунктом стабилизации. Решающую роль сыг­рало другое. Веспасиан с его ясным и практическим умом, с его админи­стративным опытом не мог не видеть, в чем крылась главная слабость империи. Поэтому он решительно встал на путь Цезаря и Клавдия в про­винциальной политике, широко раздавая права гражданства провинциа­лам, особенно жителям наиболее романизованных областей Запада. Так, многие испанские и галльские общины получили при нем права латинско­го гражданства. Лица же, отправлявшие в этих городах магистратуры, по истечении своих полномочий получали римское гражданство. Но импера­тор не остановился на этом. В 73—74 гг. он вместе с Титом принял на себя звание цензора и составил новые списки сенаторов и всадников. В оба со­словия было включено много граждан из провинций, преимущественно западных. Ряд лиц получил звание патрициев. Эта мера имела огромное принципиальное значение, так как означала расширение правящего клас­са за счет внеиталийских элементов и тем самым расширение социальной базы империи. С этого момента императорская власть переставала быть выразительницей интересов только армии и маленькой группы италий­ских рабовладельцев: она становилась органом классового господства всех рабовладельцев Средиземноморья.

Конечно, не следует слишком переоценивать здесь роли Веспасиана. Уже некоторые из его предшественников частично становились на этот путь (в особенности Клавдий). Заслуга Веспасиана была в том, что он пер­вый начал проводить эту политику решительно и последовательно, пока­зав дорогу своим преемникам.

Точно так же не следует преувеличивать степени сознательного пред­видения в политике Веспасиана. Ведь он, в сущности, действовал в силу необходимости, и иного пути перед ним не было. В сенате при его воцаре­нии число представителей старой знати было уже очень невелико (13— 15 %). Он нашел оба правящих сословия совершенно ослабленными и де­зорганизованными эпохой террора и гражданской войны. Совершенно ес­тественно, что их нужно было укрепить за счет каких-то новых здоровых элементов. Где их можно было найти? Конечно, только в провинциях. Та­ким образом, для Веспасиана не было выбора. Всякий хороший админи­стратор на его месте не мог бы поступить иначе. Веспасиан был только хорошим администратором, но отнюдь не гением.

Из вышесказанного следует, что у Веспасиана должны были сложиться отличные отношения с обновленным сенатом. Так оно и было во второй поло­вине его правления, равно как и в правление Тита. Но в начале царствования остатки республиканской оппозиции еще держались в сенате. Вождем ее яв­лялся Гельвидий Приск. Он вел себя настолько вызывающе по отношению к Веспасиану, что тот приказал его выслать, а затем казнить. В связи с этим находилась высылка из Рима в 72 г. философов стоической и кинической школ, являвшихся идейными выразителями республиканских настроений.

По-видимому, желая воздействовать на общественное мнение в желатель­ном ему направлении, Веспасиан учредил школу греческой и латинской ри­торики с оплатой преподавателей из государственных средств. Тем самым в Риме было положено начало высшему государственному образованию.

Внешняя политика Веспасиана была тесно связана с задачей внутрен­него укрепления империи. Восстание Цивилиса показало все значение рейн­ской границы. Поэтому римская полоса на правом берегу реки была не­сколько расширена. Область между верховьями Рейна и Дуная (так назы­ваемые agri decumates)[420] была присоединена к империи и заселена галла­ми. Военная дорога соединила лагерь, находившийся на территории ны­нешнего Страсбурга, с Рецией. Дунайская граница в Мезии и Паннонии также была обеспечена системой военных лагерей.

Восстание Аникета в Трапезунде вызвало оживление римской полити­ки на Черном море: римские гарнизоны и сторожевые посты появились на восточном побережье и в Иберии.

Из финансовых соображений Веспасиан отменил свободу, дарованную Ахайе Нероном, и снова обратил ее в провинцию.