История Рима. Том 3

Однако отношения с Арменией не были еще урегулированы. Мы уже говорили о том, что объявление Римом войны Тиграну было бы вполне обоснованным и даже требовалось обстоятельствами. Лукулл, ближе знакомый с делами и обладавший большей широтой взгляда, чем римский сенат, ясно понимал необходимость отодвинуть Армению за Тигр и восстановить утраченное Римом господство на Средиземном море. В руководстве азиатскими делами он проявил себя достойным преемником своего учителя и друга Суллы. Эллинофил, каких немного было среди современных ему римлян, он не был равнодушен к обязательству, принятому на себя Римом вместе с наследием Александра: служить щитом и мечом греков на Востоке. Конечно, на Лукулла могли повлиять и убеждения личного характера: желание заслужить лавры и по ту сторону Евфрата, обида на армянского царя, опустившего в письме к нему титул императора, но было бы несправедливо объяснять мелочными и эгоистическими мотивами поступки, вполне объяснимые законными побуждениями. Но нечего было ожидать, чтобы боязливая, ленивая, плохо осведомленная и прежде всего постоянно нуждавшаяся в денежных средствах правительственная коллегия, не будучи к этому непосредственно вынуждена, взяла на себя инициативу такой сложной и дорогостоящей экспедиции. Около 682 г. [72 г.] законные представители династии Селевкидов, Антиох, по прозванию Азиат, и его брат, отправились, побуждаемые благоприятным оборотом понтийской войны, в Рим, чтобы добиться римского вмешательства в Сирии, а вместе с тем и признания их притязаний на египетское наследство. Хотя последнее требование и не могло быть удовлетворено, но нельзя было найти более удобного момента и повода, для того чтобы начать давно уже ставшую необходимой войну против Тиграна. Однако сенат, признав обоих принцев законными царями Сирии, не мог все же решиться отдать приказ о вооруженном вмешательстве. Для того чтобы использовать благоприятный случай и свести счеты с Арменией, Лукулл должен был начать войну на свой страх и риск, не дожидаясь распоряжения сената; и он, подобно Сулле, оказался вынужденным осуществлять то, что делалось им явно в интересах существующего правительства, не вместе с ним, а вопреки ему. Принятие решения облегчалось для него неясностью отношений Рима с Арменией, давно уже колебавшихся между войной и миром, что отчасти затушевывало самовольность его образа действий и представляло немало формальных предлогов для войны. Достаточно поводов для этого давало положение в Каппадокии и Сирии, и уже во время преследования понтийского царя римские войска вторглись на армянскую территорию. Но так как миссия Лукулла заключалась в войне с Митрадатом, то, для того чтобы связать с этим свое новое начинание, он предпочел послать одного из своих офицеров, Аппия Клавдия, к армянскому царю в Антиохию с требованием о выдаче Митрадата, что, конечно, должно было привести к войне. Решение это было смело, в особенности при тогдашнем состоянии римской армии. Во время похода в Армению необходимо было держать сильные гарнизоны в обширном Понтийском царстве, так как в противном случае находящееся в Армении войско потеряло бы связь с родиной, и помимо того нетрудно было предвидеть вторжение Митрадата в его прежние владения. Тридцатитысячной приблизительно армии, во главе которой Лукулл закончил войну с Митрадатом, было совершенно недостаточно для выполнения этой двойной задачи.