История Рима. Том 3

Наконец, была восстановлена и цензура. На выборах в цензоры, назначенных новыми консулами вскоре после вступления их в должность, были избраны, в явную насмешку над сенатом, оба консула 682 г. [72 г.], Гней Лентул Клодиан и Луций Геллий, устраненные сенатом от командования за неумелое ведение войны против Спартака. Понятно, что эти люди пустили в ход все средства, чтобы угодить новым властителям и досадить сенату. Из списка сенаторов было исключено не менее восьмой части их, целых 64 сенатора, — неслыханная до сих пор цифра, в том числе Гай Антоний, обвинявшийся уже однажды, но безуспешно, Гаем Цезарем, и консул 683 г. [71 г.] Публий Лентул Сура, а также, по-видимому, еще многие из ненавистных ставленников Суллы.

Таким образом, в 684 г. [70 г.] Рим в основном вернулся к порядкам, существовавшим до сулланской реставрации. Опять столичная чернь кормилась за счет государственной казны, т. е. за счет провинций; должность трибуна по-прежнему давала всякому демагогу законное право нарушить государственный порядок; денежная аристократия, державшая в своих руках откупа и судебный контроль над наместниками, снова выдвинулась на первое место наряду с правительством, могущественная, как никогда еще; сенаторы опять трепетали перед приговором присяжных из всаднического сословия и порицанием цензора. Система Суллы, основавшая единодержавие знати на политическом уничтожении торговой аристократии и демагогии, была совершенно разрушена. За исключением некоторых второстепенных постановлений, которые были отменены лишь позднее, как, например, возвращение жреческим коллегиям права кооптации, из всех общих мероприятий Суллы остались в силе, с одной стороны, те уступки, которые он сам нашел нужным сделать оппозиции, как предоставление всем италикам права римского гражданства, а с другой стороны, меры, не имевшие узко партийной тенденции, так что против них не возражали и рассудительные демократы, — сюда относились, между прочим, ограничение вольноотпущенников, регулирование компетенции должностных лиц и материальные изменения в уголовном праве.

Относительно персональных вопросов, возбужденных подобным государственным переворотом, коалиция была гораздо менее единодушна, чем в вопросах принципиального порядка. Демократы, разумеется, не удовлетворялись одним только общим признанием их программы и также требовали теперь реставрации, но в своем духе: реабилитации памяти их умерших единомышленников, наказания убийц, возвращения изгнанников, отмены тяготевшей над их детьми политической дискриминации, возвращения конфискованных Суллой имений, возмещения убытков из имущества наследников и сподвижников диктатора. Таковы должны были, конечно, быть логические последствия полной победы демократии, но победа коалиции 683 г. [71 г.] далеко не была таковой. Демократия дала свое имя и программу, а перешедшие на ее сторону офицеры, и прежде всего Помпей, дали силу для осуществления этой программы, но они ни за что не могли дать своего согласия на такую реакцию, которая не только потрясла бы существовавший порядок до самого основания, но и обратилась бы в конечном счете против них самих, — ведь свежа еще была память о людях, кровь которых была пролита Помпеем, и о том, какими средствами Красс положил основание своему огромному богатству. Поэтому понятно, что коалиция 683 г. [71 г.] ничего не сделала для того, чтобы отомстить за демократов или хотя бы для реабилитации их, но в то же время это свидетельствует о слабости демократии. Едва ли можно считать исключением взыскание еще не внесенных или прощенных Суллой покупателям платежей за приобретение конфискованных имений, состоявшееся на основании особого распоряжения цензора Лентула. Хотя эта мера чувствительно задевала личные интересы многих приверженцев Суллы, она, в сущности, только санкционировала произведенные Суллой конфискации.