История Рима. Том 3

Против этой ортодоксии, косневшей в богословском скудомыслии и в мелочной ритуальной обрядности, выступила оппозиция, получившая название саддукеев. Оппозиция эта была частью догматической, так как эти новаторы признавали только священное писание, а «преданию законоучителей», т. е. канонической традиции, приписывали лишь роль авторитета, но не канонического источника²², частью же и политической оппозицией, поскольку они вместо фаталистического упования на мощную помощь бога-Саваофа учили ждать спасения нации от оружия мира сего и в особенности от внутреннего и внешнего усиления Давидова царства, восстановленного в славную эпоху Маккавеев. Ортодоксы находили опору в духовенстве и в народной массе и боролись против злых еретиков со всем беспощадным ожесточением, с которым благочестие всегда борется за обладание земными благами. Новаторы, напротив, опирались на интеллигенцию, которой уже коснулось влияние эллинизма, на войско, где служило много писидийских и киликийских наемников, и на наиболее энергичных царей, которые боролись здесь с церковной властью, как тысячелетие спустя Гогенштауфены боролись с папством. Янней властно сдерживал духовенство; при его двух сыновьях дело дошло до междоусобной войны (685 г. [69 г.] и следующий), вследствие того что фарисеи восстали против властного Аристобула и пытались достигнуть своих целей при номинальном правлении брата его, добродушного и слабого Гиркана. Эта распря не только остановила еврейские завоевания, но и дала иноземным народам случай вмешаться и достигнуть в южной Сирии господствующего положения.

Это удалось прежде всего набатеям. Народ этот часто смешивался со своими восточными соседями, кочующими арабами, но более, чем подлинным сынам Измаила, он приходился сродни арамеям. Арамеи, или, как их называли на Западе, сирийцы, выслали в весьма раннюю пору из своих древнейших поселений возле Вавилона, вероятно, в торговых целях, колонистов к северной оконечности Арабского моря; это и были набатеи, жившие на Синайском полуострове между Суэсским заливом и Аилой и в окрестностях Петры (Вади-Муса). В их портах обменивались товары Средиземного моря на индийские; великий южный караванный путь от Газы к устью Евфрата и Персидскому заливу вел через набатейскую столицу Петру, роскошные и поныне еще горные дворцы и гробницы которой яснее свидетельствуют о набатейской культуре, чем полузабытое предание. Вожаки фарисеев, которым, как и всякому духовенству, победа их партии была дороже независимости и целости страны, просили набатейского царя Арета о помощи против Аристобула, за что они обещали возвратить ему все отторгнутые у него Яннеем земли. Тогда Арет вступил в еврейское царство с 50 тыс. войска и вместе с примкнувшими к нему фарисеями осадил царя Аристобула в его столице.

При господстве кулачного права и распрей во всей Сирии, от одного конца до другого, больше всего страдали, конечно, крупнейшие города, как Антиохия, Селевкия, Дамаск, граждане которых не могли свободно заниматься ни земледелием, ни морской или караванной торговлей. Население Библа и Берита не было в силах охранять свои поля и свои корабли от итиреев, которые из своих горных и приморских замков одинаково тревожили их и на суше и на море. Жители Дамаска пытались оградить себя от нападений итиреев и Птолемея, отдавшись под власть более далеких царей — набатейского или иудейского. В Антиохии Сампсикерам и Азиз вмешивались во внутренние распри граждан, и этот большой греческий город едва не сделался уже тогда резиденцией арабского эмира. Это положение напоминает периоды бескоролевья в средневековой Германии, когда Нюрнберг и Аугсбург находили защиту не в королевском суде и законе, а исключительно в своих городских стенах. Нетерпеливо ждали сирийские купцы той сильной руки, которая возвратит им мир и безопасность сношений.

Впрочем, недостатка в законном властителе в Сирии не было; их было даже целых двое или трое. Принца Антиоха из династии Селевкидов Лукулл посадил правителем самой северной сирийской области Коммагены. Антиох Азиат, притязания которого на сирийский престол были признаны как сенатом, так и Лукуллом, после ухода армян вступил в Антиохию и был провозглашен там царем. Соперником его выступил третий царевич из дома Селевкидов, Филипп, и многочисленное население Антиохии, почти столь же подвижное и склонное к оппозиции, как население Александрии, а также несколько соседних арабских эмиров вмешались в семейную распрю, как бы нераздельную с господством Селевкидов. Удивительно ли, что легитимность стала для подданных предметом насмешки и отвращения и что так называемые законные цари имели в стране еще меньшее значение, чем мелкие князьки и разбойничьи рыцари.