История римской литературы Том I

Гражданские дела

«За Публия Квинкция» (81 г.)

«За Марка Туллия» (71 г.)

«За Цецину» (69–68 гг.)

«За Росция–актера» (66 г).

«За поэта Архия» (62 г.)

«О своем доме» (57 г.)

«Об авспициях» (56 г.)

«За Луция Корнелия Бальба» (56 г.)

«За Рабирия Постума» (54 г.) 

Уголовные дела

«За Росция Америйского» (80 г.)

«За Клуенция» (66 г.)

«За Целия» (56 г.)

«За Милона» (52 г.)

Административно–уголовные дела политического характера

«Против Верреса» (70 г.) — 7 речей

«За Фонтея» (69 г.)

«За Мурену» (63 г.)

«За Гая Рабирия» (63 г.)

«За Суллу» (62 г.)

«За Луция Флакка» (59 г.)

«За Сестия» (56 г.)

«Против Ватиния» (56 г.)

«Против Пизона» (56 г.)

«За Гнея Планция» (54 г.)

«За Эмилия Скавра» (54 г.)

Речи политические

«О законе Манилия» (66 г.)

«Об аграрных законах» (63 г.) — 3 речи

«Против Катилины» (63 г.) — 4 речи

«К сенату и народу» (57 г.) — 2 речи

«О консульских провинциях» (56 г.)

«Филиппики» (44–43 гг.) — 14 речей

Речи политико–эпидейктические

«За Марцелла» (46 г.)

«За Лигария» (46 г.)

«За Дейотара» (45 г.)

Время, когда Цицерону пришлось впервые, выступать в качестве оратора, не было благоприятным для развития судебного красноречия. Суды при Сулле функционировали так нерегулярно и в них так слабо соблюдался порядок, установленный в более спокойные времена Республики, что Цицерон, выступая за Росция Америйского, решился назвать этот процесс первым за долгое время и именно этим объяснял дерзость обвинителей Росция, рассчитывавших на легкую победу ("За Росция Америйского", 10, 28). В своей первой речи по гражданскому процессу Публия Квинкция Цицерон тоже говорил, что ему придется бороться против "насилия и лицеприятия" (contra vim et gratiam — "За Квинкция", 1, 5) [150]. Он даже начал эту свою речь с того, что против него выступают "две могущественнейшие силы в государстве — лицеприятие и красноречие (quae res in civitate duae plurimum possunt... summa gratia eloquentia; там же, § 1); его противником был уже известный в то время Гортензий, открытый приверженец сулланского режима. Казалось бы, применительно к судебным делам следовало бы, скорее, говорить о силе закона, но в первых речах Цицерона ни о законности вообще, ни об отдельных законах почти нигде не упоминается (кроме упоминания о древнем наказании отцеубийц, приводимом в качестве курьеза, "За Росция Америйского", 25). Цицерон оперирует исключительно общим моральным понятием "истины" (veritas; "За Квинкция", 2, 10); кроме того, он либо пытается пробудить в судьях сознание их обязанностей и достоинства, либо взывает к их милосердию, что было, правда, "общим местом" судебных речей и одним из любимых приемов Цицерона, применявшимся им и впоследствии.

В состав суда в это время входили только сенаторы, и для Цицерона, как "человека нового", было очень важно найти себе подходящих покровителей в среде аристократии. По-видимому, этой цели он достиг, сблизившись с родом Росциев, принадлежавших к муниципальной знати, и через них с мощным древним родом Метеллов, игравшим всегда видную роль в политике.

Своего первого подзащитного, Публия Квинкция, Цицерон защищал по просьбе его шурина, знаменитого актера Росция, вольноотпущенника семьи Росциев ("За Квинкция", 24-25). По всей вероятности, защита прошла успешно и привлекла внимание к молодому оратору, так как в следующем году ему было поручено более ответственное дело, защита члена самого рода Росциев, обвинявшегося в отцеубийстве своими же сородичами, пользовавшимися покровительством временщика Суллы, Хрисогона. Когда после успешной защиты Росция Цицерон покинул Италию, опасаясь недовольства Суллы, то, весьма возможно, расходы но его путешествию и двухлетнему пребыванию в Греции были покрыты благодаря покровительству знатных лиц.

Связь Цицерона с Росциями продолжалась и после возвращения, что видно из его выступления в пользу того же актера Росция по финансовому вопросу.