История римской литературы Том II

2. Большое сочинение по грамматике и лексикологии под названием Instituta artium ("Основы наук"), излагающее учение о звуках, об образовании слов и о частях речи; написанное многословно, несколько бессистемно, с многими повторениями, оно, несомненно, не принадлежит Пробу, а относится к IV в. н. э., так как в нем в качестве примера на имена собственные упоминаются Diocletianae, т. е. термы, выстроенные Диоклетианом. Качество изложения очень неровно. В противоположность вполне правильному и логичному изложению некоторых разделов грамматики учение о словообразовании весьма оригинально, а именно: всякое-длинное слово, по мнению анонимного автора, распадается на ряд мелких слов; притом одни из них "цельные", другие "испорченные" (intégra et corrupta); по этому методу слова дробятся совершенно произвольно; например прилагательное inportunus разбивается на два "цельных" слова: in — предлог и tu — личное местоимение и два "испорченных" — por и nus; в собственном имени Semproniani — "испорченным" признается только слог sein; остальное слово составлено из двух предлогов pro и a и дважды повторенного союза ni. Наряду с таким фантастическим словообразованием в книге есть раздел, вполне правильно излагающий учение о производных и уменьшительных формах (derivatio и deminutio), например от корня mons происходят montius, montanus, monticulus, от pater-paternus, patrius.

3. Третье сочинение, носящее название "Appendix Probi" представляет собой, по-видимому, эксцерпты из какого-то грамматического трактата и дает: во-первых, некоторые правила склонения существительных и, во-вторых, примеры орфографии и орфоэпии, интересные с точки зрения истории поздней латыни (в примерах уже заметно выпадение неударных гласных, смешение родовых флексий и т. п.) и, в-третьих, объяснение синонимов и полусинонимов, опять-таки свидетельствующее о крупных переменах в произношении (например, считается нужным объяснять разницу между hos — os, aes — es, velit — vellit, tuumtum, Labat — Lavat): кое-где объяснены оттенки слов, зависящие от суффиксов; между ebrius и ebriosus разница та, что ebrius обозначает того, кто в данное время много выпил, а ebriosus того, кто всегда много пьет (соответствует русскому "пьяный" и "пьющий").

4. Маленькое сочинение под название "De nomine excerpta", очевидно представляющее собой выборки из какой-то грамматики, касающиеся опять-таки склонения существительных.

5. Сочинение "О конечных слогах" (De ultimis syllabis) с подзаголовком Liber ad Caelestinum. Этот подробный трактат, в котором приведено много стихотворных примеров, может представить известный интерес для тех, кто занимается теорией стихосложения и ораторских клаузул.

7. АСКОНИЙ ПЕДИАН

Последний век римской республики и время принципата оставили богатейшее литературное наследство; в I в. н. э., условия для самостоятельного творчества стали ухудшаться, атмосфера становилась все душнее и значительная часть людей, заинтересованных в литературе, перешла к изучению и комментированию великих произведений прошлого века и к подведению итогов литературного опыта. Одним из виднейших деятелей на этом поприще был Квинт Асконий Педиан (Q. Asconius Pedianus), ученый историк и комментатор, живший при Нероне. Главным его трудом был, по-видимому, детальный и в высшей степени добросовестно составленный комментарий к речам Цицерона, о котором упоминает Квинтилиан. Указывая на многозначность термина argumentum, он говорит, что его употребляет Педиан, понимая под этим "самое тему речей Цицерона" (V, 10,9).

Из этого труда Аскония до нас дошел комментарий только к пяти речам; две речи из этих пяти — против Пизона (55 г. до н. э.) и в защиту Милона (52 г.) — дошли до нас полностью, речь в защиту Скавра (54 г.) частично, а от двух речей — в защиту Корнелия (65 г.) и так наз. In toga Candida (64 г.) — сохранились только фрагменты. Поэтому комментарий Аскония представляет большую ценность.

Возможно, что Асконий прокомментировал и ряд других речей Цицерона, но мы имеем сведения только о комментарии к речи за Секста Росция. Авл Геллий, приводя разные мнения о времени произнесения этой речи, оспаривает утверждения Корнелия Непота, что Цицерону было в то время только 23 года, и Фенестеллы, называющего цифру 26 лет; Асконий на основании исторических доводов, приводимых у Геллия, считает, что Цицерону было уже 27 лет, и Геллий примыкает к его мнению, полагая, что Корнелий Непот, возможно, "из любви и дружбы к Цицерону, убавил его возраст на четыре года, чтобы увеличить восхищение его талантом" (XV, 28, 4-5).

Комментарий Аскония носит чисто исторический характер; лексика, грамматические особенности и риторические приемы его не интересуют.