История римской литературы Том II

О, сладкий дух! коль таковы остаточки,
Каково же то, что здесь таилось некогда!

("Кто знает меня, поймет, к чему веду я речь", — добавляет поэт) В басне V,10 старый охотничий пес, не сумев справиться с кабаном, отвечает на попреки охотника:

Не дух тебя, а силы подвели мои:
Браня, чем стал, хвали, чем был я ранее.

("Филет, ты знаешь, почему пишу я так", — заключает поэт).

Из последней басни видно, что Федр дожил до преклонных лет. Точное время его смерти неизвестно. Так как одна из басен V книги (V, 7 — "Флейтист Принцепс") в эпоху Нерона должна была казаться явной насмешкой над сценическими увлечениями этого императора, следует предположить, что эта книга была издана до 54 г. (самое большее — до 59) или, напротив, уже после падения Нерона в 68 г.

Основным источником и образцом для басен Федра были греческие басни, по традиции приписываемые легендарному мудрецу Эзопу, фригийскому рабу, жившему якобы в VI в. до н. э. Канонического текста басен Эзопа не существовало: ходившие под его именем сборники басен различались и составом, и трактовкой сюжетных деталей, и изложением. До нас дошло три основных извода эзоповых басен; но ни один из них не тождествен с тем, которым пользовался Федр. Это видно из того, что Федр прямо приписывает Эзопу свою басню "Волк и лиса перед судом обезьяны" (I, 10), а в нашем тексте Эзопа такой басни нет. Поэтому всякое сравнение басен Федра с известными нам баснями Эзопа может быть только условным, а выводы из него — только вероятными.

В I книге Федра из 31 басни к Эзопу восходят 17; во II книге из 8 басен — 2; в III книге из 19 басен — одна; в IV книге из 22 басен — 11; в V книге из 10 басен — ни одной. На эти соотношения нельзя слишком полагаться (быть может, эксцерптатор намеренно выбирал из книг Федра не эзоповские басни как менее известные), но все же из них видно, что чем дальше, тем меньше зависит Федр от своего образца, тем оригинальнее и свободнее становится его творчество. Задержку в этой эволюции представляет собой лишь IV книга; вероятно, это вынужденная уступка тем критикам и завистникам, с которыми Федр в это время ведет полемику, проявляющуюся в авторских отступлениях (IV, 7; V, 22).

Тот же процесс постепенного освобождения от эзоповской традиции виден из собственных высказываний Федра. В прологе к I книге он еще признает себя только перелагателем Эзопа:

Эзоп для басен подобрал предмет, а я —
Отполировал стихами шестистопными...

(ст. 1-2)

В прологе ко II книге он уже заявляет о своих добавлениях к Эзопу:

Здесь важен смысл, а не имя сочинителя;
Но я и дух Эзопов сохранить хочу,
А если что и вставлю для того, чтоб слух
Порадовать речей разнообразием, —
Прими, читатель, это благожелательно...

(ст. 7-11)

А в эпилоге к той же книге он открыто выступает соперником Эзопа:

... Ему по праву уступая первенство,
Старался я, чтоб не был он единственным;
Не зависть это, а соревнование —
Ведь если труд мой Лацию понравится,
Он в большем сможет с Грецией соперничать.

(ст. 3-9)

Пролог к III книге, где Федр говорит о традиции Эзопа: "Я дальше этой тропки протоптал свой путь", уже приводился выше. В прологе к IV книге он повторяет то же:

Партикулон, ты знаешь эти басенки —
Скорей эзоповские, чем Эзоповы:
По немногим образцам я сделал многое,
Взяв старый склад, а содержанье новое...

(ст. 10-13)

Но связи с Эзопом; он не порывает:

Дурны ли эти басни, хороши ль они —
Он изобрел, моя рука их выполнила.

(IV, 7, 7-8)

Наконец, в прологе к V книге он окончательно утверждает свою самостоятельность:

Эзопа имя если где и вставлю я,
Хотя ему давно отдал я должное,-
То это будет только ради важности,
Как нынешние делают художники,
Когда, чтобы дороже сбыть изделия,
Подписывают мраморы Праксителем,
Литье — Мироном, а картину — Зевксидом...

(ст. 1-7)