История России. Алексей Михайлович Тишайший

20 августа, на пятом съезде, комиссары объявили, что предложение послов об избрании царя в наследники польского престола принимают любительно, но что это дело великое, без короля его сделать нельзя, а королевской инструкции насчет его им нет никакой; кроме того, Польше без Литвы быть нельзя, а послы от литовских городов не отступаются; пусть царское величество покажет свою любовь, уступит королю Литву, Белую и Малую Русь. В спор вступился Аллегретти и принял явно сторону польских комиссаров, требуя уступок от бояр; Одоевский заметил ему, что он вместо посредничества царскому делу только помешку чинит; Аллегретти осердился и говорил: «О королевстве Польском и прежде многие государи христианские старались, и теперь у цесаря есть братья и дети, и другие арцыкняжата одной с поляками римской веры, и им не иного чего ожидать; государь, который хочет быть государем другого государства, не отнимает у него старого, но прибавляет новое». Одоевский опять заметил, что Аллегретти вместо посредничества говорит такие вещи, которых и сами польские комиссары не говорят.

Шестой съезд, 22 августа, прошел в спорах об условиях избрания царя в короли; бояре требовали, чтоб польский престол был наследственным для царя и его потомства; паны утверждали, что поляки никак не откажутся от права избрания: кроме того, паны настаивали, чтоб Поляновский договор остался во всей силе. 25 августа, на седьмом съезде, Аллегретти объявил, что он об избрании царя на польский престол и слышать не хочет, присланы они от императора для посредничества о мире, а не об избрании. Одоевский отвечал, что он, Аллегретти, говорит непристойные речи, и объявил комиссарам, что царь требует навеки Малую и Белую Русь, Волынь и Подолию, а Литовского княжества требует только на 20 лет за военные убытки. На осьмом съезде, 27 августа, цесарские послы так посредничали, что сами польские комиссары объявили Одоевскому: «Съехаться бы нам завтра и о покое христианском поговорить между собою, а цесаревым послам тут не быть, потому что от них на обе стороны, кроме ссоры, добра никакого нет, не желают, чтоб был на польском престоле Алексей Михайлович, а прочат цесарева сына или брата». 28 августа комиссары начали говорить боярам: «Цесарские послы на нас досадуют, зачем мы начали говорить об избрании царского величества, у императора есть дети и братья и на королевстве Польском есть кому быть, но нам цесарева племени австрийского дома короли уже наскучили: как у нас государствовало потомство Ягайла короля, то мы благоденствовали, а когда начали у нас быть короли немецкой природы, то мы от их потомства теперь мало что не нищие и государству своему видим запустошение. Цесарские послы рады не соединению, а разорванью между нами; так мы станем между собою говорить о добром деле сходительным обычаем, и початок доброму делу мы объявляем такой: государь наш уступает царскому величеству все то, что уступлено было вами по Поляновскому договору; о Малой и Белой Руси, о Волыни и Подолии пошлем гонца к королю, и вы пошлете с своей стороны к царскому величеству; что же касается Литвы, то царское величество поступился бы ею королю, потому что и так государство наше почти все разорено; об избрании царского величества мы уже писали к королю и дожидаемся ответа». Одоевский отвечал, что они, послы, обо всем этом отпишут к великому государю. Комиссары начали было толковать о возвращении в королевскую сторону запорожских козаков с их землями, но послы им отказали: то дело несхожее; черкасы государю присягали, что быть под его рукою вовеки, и отступиться от них государю нельзя, да и потому нельзя отпустить черкас к королевскому величеству, что у них с поляками давняя вражда и усмирить их никак невозможно, и только царскому величеству от себя их отлучить, и они тотчас поддадутся или турскому, или крымскому, или шведскому и, соединясь с ними, обоим государствам станут чинить всякое зло и разоренье, а как будет на Короне Польской государем его царское величество, то и запорожские черкасы будут заодно же.

С. Бурдон. Карл X Густав, король Швеции. 1652–1653 гг.