История России. Эпоха Михаила Федоровича Романова. Конец XVI — первая половина XVII века

В судебном приговоре еще ставится в вину Шеина какая-то тайная присяга, данная во время его плена Сигизмунду III. Это пункт темный; самое существование такой присяги не доказано. Но, очевидно, долгое пребывание в Польше повлияло расслабляющим или развращающим образом на его характер и патриотизм, и он вернулся оттуда уже далеко не тем, чем был до своего плена: примеры распущенности и надменности польских вельмож наложили на него свой отпечаток. Хотя бы с его стороны и не было умышленной измены, но образ его действий до того походил на измену, что многие современники в ней не сомневались. Свой смертный приговор Шеин вполне заслужил; так как его позорное поведение было главной виной несчастного исхода войны и гибели многочисленной, храброй, хорошо вооруженной и достаточно всем снабженной русской армии.

Есть основание полагать, что и самый этот приговор совершился под давлением русского общественного мнения, в высшей степени возмущенного, когда, после возвращения остатков нашей армии, все подробности позорного поведения воеводы сделались известны от многочисленных и близких свидетелей[14].

IV Единовластие царя Михаила. — Сибирь. — Азовский вопрос

Влиятельные члены Боярской думы. — Заботы о ратном деле. — Засечные линии. — Военная колонизация на юго-востоке. — Построение городов и острожков. — Земледельческая колонизация в Сибири. — Развращение сибирских нравов и первый архиепископ. — Ясачные партии казаков и промышленников. — Покорение Восточной Сибири и построение там городков. — Донцы. — Взятие ими Азова и отражение турок. — Азовский вопрос перед Великой земской думой. — Мнения выборных дворян и купцов. — Отказ от Азова. — Московская волокита. — Царев кабак. — Развитие крепостного права. — Наследование вдов. — Дальнейшие противопожарные меры. — Столичные постройки. — Царская библиотека и печатное дело. — Книжная словесность и сочинения о Смутной эпохе. — Начало заводско-фабричной промышленности. — Льготы торговым иноземцам. — Иноверческие храмы в Москве

Великая старица Марфа, возложившая на себя должность игуменьи Кремлевской Воскресенской обители, скончалась в 1631 году и была погребена в Новоспасском монастыре, где находилась семейная усыпальница Романовых; а патриарх Филарет отошел в вечность спустя два года и был положен в Успенском соборе. Он заранее указал себе преемника, в лице псковского архиепископа Иоасафа, который происходил из боярских детей и свое иноческое поприще начал в Соловецком монастыре. По изволению царя Иоасаф и был посвящен Собором русских архиереев. Современный хронист свидетельствует, что он нравом своим и житием был добродетелен «и ко царю не дерзновенен».

Следовательно, Иоасаф понимал исключительное положение своего предшественника и не думал изъявлять какие-либо притязания на участие в государственном управлении.

Михаил Федорович остался наконец полным, единовластным государем, который без всякого стеснения мог теперь проявлять свою личную волю. И мы видим, что в эту третью двенадцатилетнюю эпоху своего царствования Михаил действительно является самовластным правителем, и притом таким кормчим, который направляет государственный корабль, если не с особым искусством и успехом, то и без особых ошибок и промахов. Опираясь, с одной стороны, на строгое самодержавие, восстановленное и укрепленное по преимуществу трудами Филарета Никитича, но смягчая его суровость своим личным характером, а с другой — на свою продолжительную правительственную опытность, Михаил в эту сравнительно мирную эпоху успел в значительной степени залечить глубокие раны, нанесенные государству Смутным временем и вновь растравленные бедственным исходом второй польской войны.