История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

Для пушек требовалась медь, а на Руси в те времена не было медной руды; это стало главной проблемой для русских оружейников и для правительства. Паоло Джовио со слов московских послов писал, что в России нет никаких металлов, кроме железа.[1198] Медь (и, если удастся, пушки) доставляли из Германии через Новгород. Эта торговля была сопряжена с большими трудностями: еще в 1422 году Ливонский орден запретил вывоз металлов в Россию, и ревельские купцы вели торговлю контрабандой, отправляя оружие в бочках из-под сельди.[1199] Чтобы облегчить торговлю с Западом, великий князь в 1492 году распорядился построить в устье Нарвы каменную крепость Ивангород; на Балтийском море появились первые московские корабли. Однако в 1496 году шведы овладели Ивангородом и разрушили его; затем началась война с Ливонией, и в битве под Изборском русские потерпели поражение от вооруженной пищалями орденской пехоты. Это поражение побудило Василия III в 1506 году создать свои отряды пищальников – правда, эти отряды набирались, как и турецкие азебы, с определенного числа дворов и лишь на время похода.[1200] Для нового войска не хватало оружия; это особенно проявилось во время войны с Литвой, когда русские войска терпели постоянные неудачи при осаде крепостей. Император Максимилиан, который был союзником России в этой войне, отправил на помощь отряд пехоты и пушки; в 1514 году под Смоленском у русских было уже 140 пушек; крепостная стена была разрушена осадной артиллерией и город пал.[1201]

5.5. Правление Василия III: продолжение реформ

Василий III (1505–1533) продолжал политику своего отца и подобно Мехмеду II пытался лишить знать ее привилегий. По восточному обычаю после смерти государя все жалованные грамоты должны подтверждаться его наследником[1202] – такой обычай существовал и на Руси. Василий III не подтвердил очень многие жалованные грамоты; после переписей Ивана III это был второй удар по вотчинным привилегиям; после этого податные иммунитеты сохранились лишь у сравнительно немногих монастырей, бояр и князей.[1203] «В течение всего правления Василия III иммунисты, как правило, принуждались к уплате государственных налогов, а судебные иммунитеты ограничивались путем изъятия из вотчинной юрисдикции тяжб по вопросам душегубства и разбоя», – отмечает С. М. Каштанов.[1204]

Удельные князья, братья великого князя, не поддерживали политику ограничения иммунитетов и сохраняли податные привилегии своих бояр.[1205] Со своей стороны, великий князь проводил жесткую политику в отношении удельных княжеств. Стремясь уничтожить эти княжества, Василий (как и его отец) запрещал своим братьям жениться – эта практика близко напоминала обычаи османского двора.[1206]

Василий III приблизил к себе одного из главных советников своего отца, Василия Патрикеева; к этому времени Патрикеев был пострижен в монахи, и теперь его звали старцем Вассианом. Вассиан яростно обличал «сребролюбие» «святых отцов», и Василий думал с его помощью осуществить замысел своего отца – конфисковать и раздать в поместья земли церкви. Эта попытка закончились неудачей, дело свелось лишь к запрету земельных вкладов в монастыри в некоторых уездах.[1207] Между тем война с Литвой требовала увеличения армии, и московское правительство производило новые поместные раздачи. При присоединении Пскова, Смоленска, Рязани Василий III следовал методу, опробованному при овладении Новгородом, – конфискация земель и выселение знати, а затем испомещение московских дворян.[1208] Отбирая земли у бояр, он ссылался на справедливость, говорил, что было «насилье велико черным и мелким людям от посадников псковских и бояр».[1209]

Приближенные великого князя временами высказывали те же мысли, что и советники Ивана III. Преемник Курицына, глава ведомства внешних сношений Федор Карпов, писал, что самодержец должен править «грозою правды и закона» и в подтверждение своих мыслей ссылался на Аристотеля.[1210] Однако было ясно, что дело не в Аристотеле: боярский сын Берсень прямо ставил в пример Турцию. Он говорил Максиму Греку: «Хотя у вас цари злочестивые, а ходят так, ино у вас еще бог есть».[1211]