История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

Характерно, что в этих условиях П. Н. Дурново предлагает не идти на уступки корыстным интересам либеральной оппозиции и ставит перед правительством этатистские цели: «Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия… Более чем странно при таких условиях требовать от правительственной власти, чтобы она серьезно считалась с оппозицией, ради нее отказалась от роли беспристрастного регулятора социальных отношений и выступила перед широкими народными массами в качестве послушного органа классовых стремлений интеллигентно-имущего меньшинства населения».[1939] Однако, несмотря на заявления такого рода, с точки зрения крестьянства, правительство не выступало в роли «беспристрастного регулятора социальных отношений», так как отказывалось передать землю народу.

Либеральная оппозиция также сделала из революции свои выводы, в значительной степени совпадающие с выводами правительства. В этом смысле очень показательны статьи из сборника «Вехи», в котором его авторы – и в их числе ведущие деятели оппозиции – признавали опасность для интеллигенции политики вовлечения в революцию народных масс, провоцирования их на социальную борьбу. П. Б. Струве писал, что «в том, как легко и стремительно стала интеллигенция на эту стезю политической и социальной революционизации настрадавшихся народных масс заключалась… политическая ошибка… Революцию делали плохо. В настоящее время с полной ясностью раскрывается, что в этом делании революции играла роль ловко инсценированная провокация… но не в этом суть дела. Она не в том, как делали революцию, а в том, что ее вообще делали (выделено П. Б. Струве – С. Н.). Делали революцию, в то время когда вся задача состояла в том, чтобы все усилия сосредоточить на политическом воспитании и самовоспитании».[1940] Испугавшись спонтанного взрыва крестьянской войны, вестернизованные либералы отныне отказывались от союза с народом и «делания революции», они провозглашали своей задачей «политическое воспитание» – то есть политическую пропаганду в верхах. Испуг был столь силен, что М. О. Гершензон, писал о том, что «нужно благословлять власть, которая своими штыками и тюрьмами ограждает нас от ненависти народной».[1941] Очевидно, этим испугом и объясняется принципиальное нежелание либеральной оппозиции вступать в союз с массами в ходе следующего революционного кризиса в 1917 году.

Определенные выводы сделали и социал-демократы. Л. Д. Троцкий написал в тюрьме книгу «Итоги и перспективы русской революции», в которой утверждал, что в силу проявившейся слабости русской буржуазии главную роль в будущей революции будет играть рабочий класс. Но необходимым для победы условием является поддержка крестьянства, а для того, чтобы получить ее, нужно санкционировать раздел крестьянами помещичьих земель. Эта идея была совершенно необычной для большевиков, которые желали (после национализации) сохранить крупные и эффективные хозяйства, – поэтому В. И. Ленин в то время не поддержал эту программу; он принял ее лишь в апреле 1917 года.[1942]

8.10. Аграрная реформа

Анализ социально-экономического развития в 1908–1914 годах тесно связан с проблемой объективных причин революции 1917 года и с общей проблемой существования исторических закономерностей, проявлением которых, согласно традиционной точке зрения, была эта революция. Однако несостоятельность марксистской трактовки этих закономерностей привела к утрате веры в существование каких-либо закономерностей вообще. «Из-за утраты веры в закономерность исторических событий… – отмечает известный американский историк Леопольд Хаймсон, – в современной российской историографии образовался вакуум, чем и объясняется появление таких стереотипов в интерпретации исторических процессов, как сведение объяснения Октябрьского переворота к заговорщической деятельности большевиков, объяснение истоков Февральской революции как следствия заговорщической деятельности масонов, не говоря уже об объяснении падения царского режима прекращением проведения столыпинских реформ вследствие внезапной смерти премьер-министра от рук террористов в 1911 году».[1943]