История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

В любом случае находившаяся еще в зачаточном состоянии индустриализация не могла существенно повлиять на протекание социально-экономических процессов: данные о численности рабочих (см. таблицу 8.4) показывают, что доля фабрично-заводских рабочих в населении по-прежнему оставалась незначительной, и российское общество в своей основе оставалось традиционным аграрным обществом. Промышленный подъем привел к росту численности рабочих фабрично-заводской промышленности (включая горнозаводскую) с 2528 тыс. в 1908 году до 3112 тыс. в 1913 году, то есть промышленность дала дополнительно 584 тыс. рабочих мест.[2034] Между тем, как отмечалось выше, только в Европейской России за это время в города перешло 4138 тыс. крестьян. Таким образом, мы видим классическую картину демографического Сжатия: разоряющиеся крестьяне устремляются в города, но промышленность оказывается не в состоянии обеспечить их работой. Противники столыпинской реформы не раз высказывали опасения, что разорившиеся крестьяне не смогут найти работу в городах, что города будут переполнены толпами безработных и нищих. Наплыв в Москву выходцев из деревни и быстрый рост населения столицы привели к уменьшению душевого потребления муки и картофеля (в пересчете на муку) с 17 пудов в 1898–1902 годах до 12,4 пуда в 1908–1912 годах; при этом уменьшилось также потребление мяса, овощей, сахара.[2035] Официальной регистрации безработных в России не велось, и имеются лишь отдельные цифры о числе безработных в некоторых городах. Судя по этим цифрам, процент безработных в Петербурге за 1900–1913 годах возрос в два с половиной раза. Неудивительно, что именно Петербург был основным центром рабочих вступлений в 1913–1914 годах.[2036]

Табл. 8.4. Численность наемных рабочих (тыс.) в России.[2037]

8.12. Изменения в положении элиты

Как отмечалось выше, революция 1905–1907 годов привела к консолидации дворянского сословия под консервативными лозунгами «Совета объединенного дворянства». Монархия после некоторых «цезаристских» колебания вступила в союз с «объединенным дворянством» и после разгона II Думы изменила избирательный закон таким образом, чтобы обеспечить в Думе дворянское большинство. Объясняя необходимость этого изменения, П. А. Столыпин писал, что прежний закон отражал «громадное преобладание дикой, хищной и неорганизованной крестьянской массы, зараженной психозом сословной ненависти».[2038] По новому закону один выборщик приходился в землевладельческой курии на 230 человек, в первой городской курии (для лиц с высоким имущественным цензом) – на тысячу человек, во второй городской курии – на 15 тыс. человек, в крестьянской курии – на 60 тыс., в рабочей – на 125 тыс. человек. Из 442 мест в III Думе помещикам было обеспечено 233 места (56,8 %), крупной городской буржуазии – 72 места (17,6 %); реально было избрано 229 дворян.[2039] «В законе этом, – писал С. Ю. Витте, – выразилась все та же тенденциозная мысль, которую Столыпин выражал в Государственной думе: что Россия существует для избранных 130000, т. е. для дворян, что законы делаются, имея в виду сильных, а не слабых, а потому закон 3 июня не может претендовать на то, что он дает „выборных“ членов Думы, он дает „подобранных“ членов Думы – подобранных так, чтобы решения были преимущественно в пользу привилегированных и сильных».[2040]

Опорой «объединенного дворянства» были правые партии, в том числе «Союз русского народа», эти партии получили в совокупности 147 мест. Партией, получившей наибольшее количество мест (154), стала «Партия 17 октября», более чем на три четверти состоявшая из помещиков и чиновников, но возглавляемая крупным промышленником А. И. Гучковым. У кадетов, оставшихся в оппозиции, было только 54 депутата, социал-демократы имели 19 мандатов.[2041] Таким образом, III Дума выражала в основном интересы поместного дворянства, и революция в конечном счете привела к тому, что самодержавие было вынуждено поделиться властью с дворянством. Ситуация была похожей на ситуацию после Великой французской революции, и наблюдатели сравнивали III Думу с «бесподобной палатой» Людовика XVIII.[2042]