История России ХХ - начала XXI века

Осенью 1916 г. резко ухудшается состояние продовольственного обеспечения страны, в чем немалую роль сыграли частные банки, бравшие партии зерна и муки под залог и потом придерживавшие их. Попытки Особого совещания по продовольствию и Государственной думы установить контроль над банками были решительно пресечены министром финансов П. Л. Барком, что явилось своеобразным разрешением на спекулятивные хлебные операции. Все это приводило к распространению среди массы населения ненависти к алчности представителей торгового класса, начиная от деревенского лавочника и кончая владельцами хлебных фирм. В этих условиях попытки организовать продовольственную разверстку на уровне крестьянского двора в 31 губернии Европейской России закончились полным крахом. Волостные сходы только в 5 % селений дали свое согласие на участие в заготовке хлеба. Трудности хлебных заготовок на рубеже 1916–1917 гг. привели к снижению его поступления на фронт. В декабре- январе реальная доставка хлеба составляла от 50 до 33 % плановых норм. Из-за нехватки овса и сена происходил падеж лошадей. Нарушение подвоза хлеба и истощение его запасов было характерно для крупных городов, включая столичные. Даже в городах губерний, производящих зерно, зимой 1916/17 г. недоставало хлеба в лавках и на рынке, а городское население Нечерноземной полосы находилось на голодном пайке. Здесь все чаще случались перебои с хлебом и другими продовольственными товарами, повлекшие очереди и взвинчивание цен спекулянтами. Недостаток хлеба ощущался и на селе, особенно в северо-западных губерниях.

Довольно предсказуемым явлением, учитывая предвоенные годы, было снижение обеспеченности страны мясопродуктами. В урожайный предвоенный год общее производство мяса в России составляло около 200 млн пудов. Количество скота, которое приходилось на крестьянский двор, в центре Европейской России по переписи 1916 г. составляло всего одну единицу взрослого рогатого скота, или 1,5 — за вычетом бескоровных хозяйств. Поскольку помещичье хозяйство в 34 губерниях Европейской России (без Северного района, Прибалтики, Литвы и части Белоруссии) к 1917 г. было обеспечено продуктивным скотом меньше крестьянского (соответственно 6,6 и 55,8 голов на 100 десятин пашни), то оно могло выделить на рынок не более 200 тыс. голов крупного рогатого скота. Ни о каком избытке в этой ситуации говорить не приходится. Помещики имели 900 тыс. голов, из которых на рынок могло быть выделено не более 200 тыс. Сибирская деревня, располагавшая некоторыми ресурсами товарной продукции животноводства, была практически заблокирована транспортным кризисом. Между тем годовая потребность армии в мясе на рубеже 1916–1917 гг. определялась военным ведомством в пределах 53–55 млн пудов, или около 150 тыс. пудов в день. Годовая норма на одного солдата составляла 6 пудов. Однако основной фонд скота в Европейской России к этому времени сократился на 5–7 млн голов, что позволило поставить в армию в 1916 г. лишь немногим более 6 млн пудов мяса и 1,5 млн голов скота. Государство монополизировало снабжение мясом фронта и городов. В итоге поступление мяса на частный рынок в столице уменьшилось в 1916 г. в 4 раза по сравнению с 1915 г., а цена на него, включая большие города, уже в середине года поднялась на 200–220 % к уровню 1914 г.

В годы войны Россия переживала сахарный голод, вызванный сокращением производства сахара на 1/3 из-за уменьшения и гибели значительной части посевов свеклы. В 1916 г. в 70 губерниях империи вводятся карточки и твердые цены на сахар.

Развитие экономических процессов в России в годы Первой мировой войны показывает, что общая слабость промышленного потенциала страны, включая состояние железнодорожного транспорта, отсталость сельского хозяйства, недостаток финансовых средств даже в условиях принятия определенных мер по регулированию народного хозяйства не смогла предотвратить нарастание глубочайшего кризиса российской экономики. В начале 1917 г. все признаки надвигающейся хозяйственной катастрофы были налицо.

§ 5. Назревание революционного кризиса в России. Февральская революция 1917 г.

Патриотический подъем, вызванный началом войны, в России не был таким всеобъемлющим, как в других воюющих государствах, что можно объяснить сохранением пропасти между «верхами» и «низами» российского общества и отсутствием приемлемой для его большинства идеологии, позволяющей сплотиться перед внешней угрозой. Особенно заметным подъем был в привилегированных, интеллигентских и городских слоях русского общества. В начале войны во многих городах страны прошли шествия под лозунгами «Все для войны!». «Все для победы!». В Петербурге состоялась манифестация перед Зимним дворцом. Воодушевление, охватившее дворянство и купечество, повлекло добровольный уход на фронт и участие в работе по помощи раненым.