История России: конец или новое начало?

Общий предварительный итог проведенных Путиным преобразований - восстановление персонифицированной однополюсноймодели властвования в условиях конституционно закрепленного разделения властей и их выборной легитимации. С точки зрения поставленной текущей цели, т.е. выстраивания «вертикали власти», они обнаружили свою результативность еще до того, как были завершены. Путин легко выиграл президентские выборы 2004 года – на очищенном от конкуренции политическом поле у него не было и не могло быть серьезных соперников. Поддерживавшаяся им партия «Единая Россия» еще раньше (декабрь 2003 года) получила конституционное большинство в Государственной думе. Оппозиция был маргинализирована, консолидация большинства политического класса и крупного бизнеса вокруг президента – обеспечена. Однако главный вопрос – о соответствии нынешней российской государственности современным вызовам – остался открытым ее преемственная связь с отечественной политической традицией очевидна. Но сам факт такой связи делает актуальным ретроспективный взгляд на стратегические перспективы выстроенной в России государственной системы.

Путина нередко сравнивают с Александром III. Для такого сравнения есть определенные основания. Российский президент, как и его отдаленный предшественник, тоже осуществил пореформенную консервативную стабилизацию посредством усечения субъектности институтов, созданных в предшествующий период. Кроме того, ему тоже приходится противостоять террору. Но если даже отвлечься от кардинальных отличий природы террора прежнего и современного, придется признать, что этим сходство двух правителей и проводимой ими политики исчерпывается. Читатель, осведомленный о происходящем на его глазах, может и сам, вернувшись к нашему описанию деятельности Александра III, сделать все уместные в данном случае сопоставления. Мы же считаем нужным остановиться лишь на двух моментах, которые представляются нам наиболее существенными.

Первое отличие касается террора и проблемы безопасности в более широком смысле слова. Александру III приходилось выстраивать военно-полицейскую систему защиты от революционных террористов, чьи действия были направлены против высших должностных лиц государства. В современной России высокопоставленные чиновники, по крайней мере на федеральном уровне, защищены достаточно надежно, а главной жертвой террора оказывается население. С подобными угрозами российская государственность в конце XIX века не сталкивалась, а их аналоги если и имели место, то во временах более ранних. Можно вспомнить, например, опустошительные набеги крымских татар на Московскую Русь. Эта аналогия тоже условная и приблизительная, однако именно ее условность и приблизительность дают возможность лучше понять новизну вызовов, с которыми столкнулась страна в начале XXI столетия.

У московских Рюриковичей не было проблем с легитимностью их власти. Она обеспечивалась и именем Бога, и «отцовской» культурной матрицей, и династически-наследственным, «природным» принципом правления, и достаточно глубокой милитаризацией жизненного уклада. Эту легитимность не могли поколебать ни сокрушительные поражения в Ливонской войне, ни набеги из Крыма, ни унизительные выплаты дани – в обмен на безопасность – крымским ханам, еще долго продолжавшиеся и при Романовых. Современная российская власть, легитимирующая себя выборной процедурой, находится в существенно ином положении. Ее устойчивость может быть обеспечена только в том случае, если она обнаружит способность защищать население от террористических угроз. Воспользоваться же опытом прошлых отечественных правителей ей непросто уже потому, что те с такими угрозами не имели дела, а если с чем-то похожим и сталкивались, то обвалом их власти и государственности это не грозило. Такие обвалы имели место, но – по другим причинам, о которых говорилось в предыдущих главах.

После бесланской трагедии российское руководство в лице президента Путина определило новую ситуацию, в которой оказалась Россия, словом «война». Был обозначен и враг – международный терроризм и те неназванные силы, которые используют его как инструмент для достижения своих целей. Но такого врага у страны никогда раньше не было. И потому, что он находится не только вовне, но и внутри: боевики, захватывающие заложников, и смертники-шахиды – это в основном граждане России. И потому, что он не имеет государственного оформления и его нельзя победить так, как побеждают армию враждебного государства. В данной связи и встает вопрос о том, можно ли решить эту новую проблему традиционными средствами централизации и концентрации власти. В истории России ответа нет. Во всяком случае, консервативная стабилизация с сопутствующим ей укреплением авторитарной составляющей государства в духе Александра III с такого рода проблемами не соотносится.